Она кивнула.
Его изображение вспыхнуло и исчезло, она сползла вниз по стене.
- Даже не думай о том, чтобы утверждать, что ты не загадочная, - сказал Киф, и полукрик вылетел из ее горла, прежде чем она успела остановиться. Он усмехнулся, когда вышел из тени. - Удивлена, что видишь меня здесь?
Она втягивала воздух большими глотками, чтобы успокоить панику.
- Что ты здесь делаешь?
- Это мое место для прогуливания уроков... помнишь?
Белые стены действительно выглядели неопределенно знакомыми.
- Так, ты хочешь сказать мне, почему прячешься, чтобы поговорить с Олденом о таинственных записках?
- Это не грандиозное событие, Киф.
Он поднял бровь.
- Нет, извини, я чувствую слишком много паники, чтобы поверить этому.
Эмпатам было раздражающе трудно врать.
- Я не могу рассказать тебе, Киф, поэтому не спрашивай.
- Если ты не расскажешь мне, я растреплю всем, что Велин подсовывает тебе любовные записки.
- Ты... делай то, что должен.
Он рассмеялся.
- Ничего себе. Это должно быть важно. - Когда она ничего не ответила, он пожал плечами. - Хорошо, пусть будет так. Но в конце экзаменов я хочу по-настоящему крутой подарок за мое молчание.
- Идет. - Они пожали друг другу руки, и Киф перечислил несколько предложений... но она не слушала. Мысли об экзаменационных подарках напомнили ей.
- Как ты попал в мой шкафчик после промежуточного тестирования?
- Я же говорил, у меня свои методы.
- Я серьезно. Как ты это сделал? Что это провернуть, тебе была нужна моя ДНК.
- Пожалуйста. Я никогда не раскрываю своих секретов.
- Это важно, Киф. Если ты мне не расскажешь, я скажу Олдену, и ты будешь разбираться с ним.
Он, казалось, взвесил ее решение, прежде чем вздохнул.
- Он был уже отрыт, ладно?
- Не может быть. Я никогда не оставляю шкафчик открытым.
- Ну, в этот раз оставила. Все, что я сделал, это открыл дверцу дальше и положил мой подарок.
Слабый румянец на его щеках подразумевал, что он говорил правду... но это не имело смысла.
- Ничего не пропало. И ты был единственным, кто что-то положил в него.
- Да, за что ты меня, между прочим, так и не поблагодарила. Некоторые люди такие нервные.
Он был прав. Она так и не выяснила, как поблагодарить его за необычный подарок.
- Прости. Спасибо за леденцы и ожерелье.
- Ожерелье?
- Да. Ты действительно не должен был этого делать.
- Хорошо, потому что я этого не делал.
- Что?
- Я дал тебе очень большую коробку с леденцами настроения... вот именно. Кажется, что у кого-то есть тайный поклонник. Серьезно... сколько мальчиков теперь тебя преследуют?
- Достаточно, думаю, - сказала она, надеясь, что он примет свою собственную теорию. Но у нее было дурное чувство, что мальчик не имел никакого отношения к ожерелью.
***
Фитц и Биана не удивились, когда она догнала их на их пути к Прыжокмастеру, чтобы сообщить им, что идет вместе с ними к ним домой.
- Я подумал, что ты захочешь, поговорить с папой, - сказал Фитц. Он поглядел на Биану.
- Да, как у тебя дела? - спросила Биана.
- Я в порядке. - Ее сердце пропустило удар... и на этот раз это не имело никакого отношения к глазам Фитца. Олден не рассказал бы им о Черном Лебеде, не так ли?
Фитц потянул ее в тихий уголок.
- Софи. Папа рассказал нам о Грэйди и Эделайн. Мне правда жаль.
- Мне тоже. - Биана потянулась и взяла ее за руку. - Есть что-нибудь, что мы можем сделать?
Софи отвела взгляд, моргая, чтобы не дать пролиться слезам, которые подступали.
- Спасибо. Я в порядке.
Одна упрямая слеза побежала вниз по щеке, и Биана обняла Софи. Фитц тоже обнял ее рукой за плечи.
- Все будет хорошо. Правда, - прошептала Биана.
- Простите. - Ее голос был достаточно острым, чтобы резать. Она освободилась от объятий и вытерла глаза. - Я не хочу говорить об этом.
- Знаю. Вот почему я ничего вчера не сказала, - произнесла Биана.
- Вы вчера знали?
Биана кивнула.
- Папа сказал нам несколько дней назад, потому что он и мама подали прошение о замене опекунов на них.
Софи вскинула голову.
- Что? В самом деле?
- Да. Я имею в виду, Совет все еще должен одобрить, но мой папа озвучил это так, будто отчасти все уже решено.
Теплое покалывание помчалось через Софи, и ей потребовалась секунда, чтобы понять, что это была надежда. Это не полностью излечивало рану от отказа Грэйди и Эделайн, но это ослабило часть страха и неуверенности.