Для таинственной мисс Ф.
Если ты не расслабишься, то этот леденец всегда будет иметь горький вкус... поэтому заканчивай! И попытайся не попадать под наказания! К.
Конфета была на вкус как леденец, и в черном кубе она нашла круглый серебряный кулон с кобальто-синим кристаллом в центре.
Леденец становился кислым.
С каких это пор Киф дарил ей драгоценности?
Она не нравилась ему...
Она не закончила мысль. Было невозможно, чтобы парень как Киф, мог когда-нибудь... почему она думала об этом? Сумасшествие Мареллы по мальчикам должно быть перешло на нее.
Это было просто ожерелье. Он, вероятно, дарил их всем девочкам.
Она не знала, что с этим делать, таким образом, она просто запихнула кулон обратно в шкафчик, радуясь, что она не увиделась с Кифом до того, как ушла. Она должна была выяснить, как благодарить его за такой странный подарок.
***
К счастью Киф не поднял этот вопрос на ужине тем вечером. Он больше интересовался поддразниванием ее о Велине или поддразниванием Фитца обо всех девочках, которые подарили ему манжеты-браслеты, с вышитыми на них их именами, надеясь, что он наденет их и покажет всей школе, что они ему нравились. Софи не могла решить, что было более раздражающе.
На полпути через праздник эпических пропорций, темноволосый парень влетел в комнату и плюхнулся на пустой стул. Он был Ванишером, мигающим с каждым шагом.
- Прости, я опоздал, мама, - сказал он, когда Делла принесла ему тарелку еды. - Я застрял на Таможне.
Мама? У Фитца и Бианы был старший брат? Почему она этого не знала?
Такие же волнистые волосы, такая же квадратная челюсть... но у него были бледные глаза Деллы. Он также смехотворно хорошо выглядел, но было ясно, что он упорно работал, чтобы хорошо выглядеть. Каждый волосок был совершенно залачен, он выглядел так, будто ходил в спортзал два раза в день, и его роскошная накидка была безупречной. Не такая чрезмерная как у леди Гэлвин, но в том направлении.
- Ты, должно быть, известная Софи Фостер, - сказал он, улыбнувшись ей. - Я - Альвар.
Она проигнорировала Кифа, когда он захихикал от известного слова.
- Я не знала, что был еще один брат.
- Вижу, семья много говорит обо мне.
- Нет... прости. Я...
- Все нормально. Вот что я получаю за переезд. С глаз долой - из сердца вон. - Он подмигнул Делле. - Думаю, что должен заходить на ужин чаще.
- Мы знаем, что ты занят, - сказала ему Делла, приведя в беспорядок его волосы, когда она принесла ему стакан ягодного вина.
- Да, занят жонглированием двумя подругами, - прервал Киф.
Альвар усмехнулся.
- Тремя.
- Тремя? - Голос Деллы прозвучал так же испуганно, как было ее выражение лица. - Альвар, это ужасно.
- Вы шутите? Это удивительно! - поправил Киф. - Ты - мой герой.
Альвар просиял, и Делла впилась взглядом в них обоих.
- Как дела с людоедами? - спросил Олден Альвара, сменив тему.
- Драма. Они не довольны дымом... будто это наша ошибка, что люди не могут потушить свои пустячные маленькие костерки. Я не могу поверить, что они еще не научились делать быстрое тушение.
- Что за пожары? - спросила Софи, не пропуская то, как Олден напрягся на ее вопрос.
- Просто какие-то пожары, - ответил Олден через секунду.
- Да, - добавил Альвар, залпом проглатывая свое вино. - И конечно им не стоит посылать Эмиссаров расследовать это. - Он бросил на Олдена резкий взгляд.
У Софи перехватило дыхание. Олден говорил ей, что его посылали исследовать подозрительные вещи. - Они снова горят белым?
- Да. Откуда ты знаешь? - спросил Альвар, хмурясь.
- Неважно, - прервал Олден. - И почему ты следил за мной? - спросил он Альвара.
- Я склонен делать это, когда слышу, как мой отец преследует воображаемых врагов. Пожалуйста, скажи мне, что ты не купился на теорию заговора.
- Конечно, не без доказательств. - Голос Олдена был тверд. - Но ты был бы дураком, если бы поверил, в невозможность этого.
- Ты действительно думаешь, что Черный Лебедь существует?
- Да. Я сам видел дело их рук.
Софи видела, что они смутили друг друга, жалея, что ей не разрешили читать их мысли. Что-то в «Черном лебеде» чувствовалось знакомым...
Альвар покачал головой.
- Ну, я не куплюсь на это.
- Вот что это был за символ! - сказала Софи, когда собрала свои воспоминания по крупицам.