Захотелось заплакать от своей глупости, подскочить, обнять малыша и никогда не отпускать. Но пугать сына странным поведением не хотелось. Поэтому сделав пару глубоких вздохов, нацепила на лицо улыбку и стала ждать, когда они подойдут.
— Мама приехала! — наконец, заметив меня, прокричал Максимка. Отпустив руку Глеба, он побежал ко мне.
Раскрыв объятья, ждала, когда его крошечные ручки сомкнутся на моей шее, и, с шумом чмокнув меня в щеку, сын скажет, что скучал.
— Мам, а дядя Глеб учил меня охотиться! — с восторгом сказал Максимка, подбегая.
— Я тоже соскучилась, — с долькой сожаления проговорила, обнимая его. — Как прошел твой день?
От вопроса глаза сына заблестели от восторга. И он защебетал без умолку, прыгая на месте.
— Ой, мам, сегодня столько всего было, ты не повелишь, если ласскажу! Сначала дядя Глеб плевратился в волка, потом он показывал, как велнуться облатно… потом охотился… потом….
— Тихо-тихо… — притормозила Максимку, от чего он немного обиженно на меня посмотрел. — Мне очень интересно узнать, как прошел твой день но давай мы вернемся в дом, и ты мне все расскажешь?
Некоторое время Максимка стоял и хмурил свои бровки, обдумывая услышанное, а после, серьезно кивнув, сказал:
— Холошо.
— Тогда кто первым до дома? — улыбнувшись, лукаво спросила, видя, как расплывается такая же улыбка на лице сына.
— Конечно, я! — воскликнул Максимка и побежал к дому.
— Вот и славно. А я пока поговорю с дядей, — проговорила вслед сыну. — И как это понимать? — недовольно произнесла, поворачиваясь к Глебу.
У меня больше не было прежней силы, но я до сих пор могу чувствовать рядом оборотня. Но с Глебом немного иначе… Я не только чувствую его присутствие рядом, но по сей день ощущаю тот морозный запах. Он снова и снова возвращает меня в Беглые толки.
— Что именно?
— Охота, перевоплощение, прогулки к роще? Я запретила тебе впутывать во все это моего сына! — возмущенно сказала.
Я была не уверена, что Максимка когда-либо еще перевоплотится, и по этой причине не хотела, чтобы он знал о существовании оборотней. Сейчас он маленький и не понимает, что их не должно существовать, но когда подрастет… Что будет, если он не станет одним из них? Как ему потом жить, зная, что помимо людей существуют и оборотни? Это знание ему не принесет ничего хорошего. Он будет постоянно вглядываться в лица, выискивая оборотней, пытаться спрятаться или отыскать их…
— Это его жизнь, его сущность, и он обязан знать свои корни! — возмутился Глеб.
Я задохнулась от его слов, опуская руки и качая головой. Этот разговор у нас повторяется уже не впервой, и каждый раз мне все труднее убедить Глеба, что он не прав.
— Что нужно Максимке, решать только мне! — проговорила, передернув плечиком. — И смирись уже, он не один из вас, — негромко добавила, отворачиваясь от него.
Я собиралась вернуться в дом, ведь сын уже скрылся за дверьми и с нетерпением ждал меня. Но следующие слова Глеба заставили остановиться.
— Он оборотень, нравится тебе или нет! И он должен знать, кем был его отец на самом деле.
От услышанного мои плечи поникли. Макс — его забыть невозможно, даже если сильно захотеть. Дыра с размером в кратер до сих пор зияет там, где бьется сердце. Боль потери, она никогда не уйдет. Утихнет, да, но останется со мной на всю жизнь, ведь сын так похож на него.
Максимка…. Ему я рассказываю об отце каждый вечер.
Развернувшись к Глебу, я подошла настолько близко, насколько могла и, ткнув пальцем в грудь, с угрозой сказала:
— Я не знаю, для чего ты это делаешь, но предупреждаю, перестань. Мой сын — обычный ребенок без всяких там способностей. Заруби себе это на носу!
На этом я посчитала, что разговор окончен, но Глеб думал иначе.
— Да с чего ты взяла? — прокричал он.
— Ты сам сказал об этом! — в ответ прокричала, и на его удивленный взгляд проговорила спокойней: — Ты сам когда-то сказал, что дети ликантропов умеют перевоплощаться с самого рождения. А с Максимкой этого еще ни разу не случилось.
Смотря на недовольное выражения Глеба, я поняла, это не аргумент, поэтому продолжила.
— Послушай, все, что связано со мной, происходит неправильно. Стоит только вспомнить, как я спасла тебе жизнь. Хотя этого просто быть не может. А сила? Ими я не должна обладать вне территории хранительницы. И что? Вот она! — сказав это, я приложила ладонь к его груди, ощущая сердцебиение и частое дыхание, давая ощутить те отголоски, что есть во мне. — А сын? Вы твердили, что хранительница, как и любая другая человеческая девушка, рожают исключительно девочек. И что?.. — вопросительно подняла бровь. — Мой сын не оборотень, просто прими это, и успокойся, — тихо сказала, отнимая руку отступая.