Её лба коснулись тёплые пальцы — аккуратным жестом.
— Госпожа Элизабетта, вы проснулись? Вы в порядке?
— Проснулась, господин Астальдо, — глаза пришлось открыть. — А в порядке или нет — сейчас узнаю.
Говорить с ними лучше сидя, но никак не лёжа. Лизавета села, потёрла глаза и оглядела спорщиков.
Окна закрыты, на улице, видимо, уже темно. А над головой Лиса Астальдо висит неяркий огонёк, такой же, как вчера освещал дорогу им с Соколом. Или это было не вчера?
— Сейчас ещё сегодня или уже завтра? — пробормотала Лизавета.
— Тот же самый день, утром которого Агнесса вас лечила. Она завтра продолжит, но осторожнее и аккуратнее. Вы уже условились о времени?
— Да, на девять утра, то есть — на три часа.
— О, вы сопоставили время своей родины и наше? — заинтересовался Астальдо.
— Только предположила. Мои часы стоят, мой телефон не включается.
— Вы уже упоминали эти загадочные предметы, что были при вас. Миниатюрные часы встречаются и у нас, правда, они не слишком точны. А вот второй предмет мне непонятен.
— Это средство связи на расстоянии.
— И как оно работает?
Лизавета подумала, что понятия не имеет, как организована сотовая связь. То есть знает про спутники и вышки, и ей этого достаточно.
— Знаете, это технология, о которой я никогда не задумывалась. Просто пользовалась, и всё.
— Понимаю, бывает. Госпожа Элизабетта, я жду вас на ужин. Агнесса, ступай. И если увидишь Аттилию, пригласи её, пусть поможет одеться госпоже Элизабетте.
Аттилия появилась сразу же. Зажгла свечи в подсвечнике, встряхнула платье, предложила расчесать волосы. Лизавета расчесалась сама, волосы замотала в дульку, а потом глянула на разлохмаченную Аттилию.
— А ты чего ходишь растрёпой? Тебя госпожа Агнесса не ругает?
— Ой, ругает! Да мне некогда перед зеркалом стоять, я ж занята всё время!
— Садись, — Лизавета кивнула на лавку и взяла гребень.
— Ой, да вы что? Я сама могу, а вам не положено, — замотала головой девчонка.
— Кем не положено? — усмехнулась Лизавета. — Садись, кому говорю!
Аттилия тихо пискнула и села. Лизавета развязала её верёвочку, расплела косу, хорошенько расчесала волосы. Хорошие, густые, расчёсывать — одно удовольствие! У Настасьи тоже такие были, ибо волосами она — к счастью — пошла не в Лизавету, а в свекровь, пока детка в четырнадцать лет не отстригла косу, а что осталось — выкрасила во все цвета радуги. Вадим матерился, мама плевалась, свекровь напустилась на Лизавету — как она могла такое разрешить. А Лизавета превратилась в соляной столп и делала вид, что не видит и не слышит. Ну увы, такой вот путь выбрала её маленькая девочка для самоутверждения. И если ей так проще и лучше — то пусть так и ходит. Волосы — не зубы, отрастут.
Так и получилось — волосы отросли, краска отмылась, и хотя Настя их больше не отращивала, но красилась, по крайней мере, в один цвет. Да-да, если подсказать Аттилии, что волосы можно покрасить в розовый… с её исходным каштановым будет непросто, да и можно ли здесь? Только если магией!
Пока Лизавета предавалась раздумьям и воспоминаниям, руки всё равно что сами плели «дракончика», подбирая от лица более короткие пряди. Саму косу она заплела обычным образом по-быстрому, если что — потом можно будет попробовать что-нибудь ещё. Если девочке понравится.
А девочке понравилось! Она с восторгом крутилась вокруг зеркала, потом подошла, взяла Лизаветину руку и поцеловала.
— Вот ещё глупости, — заявила Лизавета. — Агнеске своей будешь руку целовать, и Астальдо.
— Госпожа Элизабетта, у вас есть дети?
Этот простой вопрос её добил. Вдох, выдох. Не реветь.
— Да, есть. Дочка. Постарше тебя, ей восемнадцать.
— Она с вами живёт? Или уже замужем?
Лизавета даже рассмеялась.
— Нет, не замужем. У нас не выходят замуж так рано, она учится в университете.
— Учится? В университете? У вас так можно, чтобы девушка — и в университете?
— Можно, детка, можно.
— И… что она изучает?
— Международные отношения. А сейчас идём.
— Я вас только провожу, — сказала девочка и вздохнула. — У меня ещё занятия с придворным звездочётом, его специально ночью приглашают. Сегодня небо ясное, звёзды хорошо видны.
— Специально тебе приглашают, что ли? — спросила Лизавета, отвернувшись, быстро смахнула непрошенные слёзы и сунула в рукав платок.
— Нет, всем, кто ещё учится, нас таких здесь десяток.
— Ступай тогда, а я пойду к господину Астальдо.