— В Рудольфа? — переспросила я, только-только понимая, что это значило.
— Да не втюрилась я! — злобно бросила Анжелика, отбросив вилку. — Он мне просто нравится!
— Так ты его просто попроси быть с нами помягче! — предложила Оксилия.
— И как я это сделаю?!
— Напрямую!
— Эй-эй! — выставила я руки. — Спокойно! Не кричите. Ну, нравится он ей, ну, что тут такого?
— Да сколько ему лет-то? — удивлялась Оксилия. — Да и он совсем не смотрит!..
Подруга не успела закончить, как Анжелика резко встала, отодвинув стул, который громко поцарапал пол, и молча вылетела из столовой, ни на кого не взглянув.
— Ну, браво, Окс, хлопаем стоя, — бросила Луиза, встала и ушла следом за Анжеликой.
Я вздохнула, протирая глаза. Ну, теперь я точно проснулась. Быстро допила компот, ничего не доела и встала. Еда Оксилии собралась в злобную мордашку.
— Я не хотела, — отвернувшись, сказала та.
— Я знаю, — уверила её я. — Но извиниться надо будет. Идём.
Мы вышли с ней и отправились на тренировочное поле. Эрик, на его счастье, в этот раз не опоздал. Анжелика была сильно расстроена, но все силы отдавала, чтобы этого не показывать: она смеялась с шуток Эрика, принимала вызовы Рудольфа с охотой, то бишь сражалась, отвечала на вопросы, если знала ответы. Но всё это время не смотрела на Оксилию. А последняя, в свою очередь, вела себя тихо. Эрик даже подошёл ко мне и спросил, что не с ней не так, ибо сам как-то уже получил, когда лез не в своё дело. Я лишь сказала, что это ненадолго.
К обеду Рудольф нас отпустил передохнуть, и Эрик мигом предложил пойти в библиотеку. Мы ему рассказали, что уже начали читать книгу, а Луиза и вовсе попросила у Штеина взять её на время. Старик отдал, но с условием, что она вернётся в целости и сохранности. Подруга начала читать в столовой, но мы так ничего и не выяснили, да и чтение проходило медленно. Когда пришёл черёд идти на занятия, я сказала всем, что задержусь, а сама отправилась в библиотеку с надеждой вновь увидеть того мальчика и девочку. Почему-то мне хотелось увидеть именно их.
Оказавшись в библиотеке, я некоторое время бродила среди книг, не зная, до какой дотронуться, какой коснуться, потому что меня кое-что пугало. Эти воспоминания, эта память — в них было что-то неприятное и в некотором смысле болезненное. Словно я раздирала засохшую рану, как будто тревожила что-то недоброе.
— Ты хочешь что-то найти? — раздался голос историка, который незамедлительно вылетел на метле в моё поле зрения, перевёрнутый вверх ногами, так что его борода «подметала» пол.
— Возможно, — вскользь ответила я.
— Я могу помочь.
Я немного подумала, кое-что вспомнила и спросила Штеина:
— А вы читали мою историю?
Тот вернулся в правильное положение, расчесав бороду:
— Немного.
— А вы… случайно… не встречали в моей истории мальчика и девочку? — с надеждой спросила я.
— Хм, — прищурился в задумчивости старик. — Мальчика и девочку?.. Не припомню, коли говорить честно. А что?
— Просто я их видела, — сказала я правду. — Здесь, в библиотеке.
— О-о, — протянул Штеин, резко изменившись в лице. — Видела мальчика и девочку? Они выглядели как призраки?
— Ну, они сильно походили на реальных.
— Ты хочешь снова их увидеть?
— Думаю, да.
Старик помедлил, расчесывая бороду, затем вздохнул.
— Все ответы в тебе Кэтрин, — он указал на меня. — И все ты поймёшь в своё время, потому что ничто не происходит сразу. Для каждой песчинки своё место и время.
— А сейчас? Сейчас не то время? — досадно спросила я и осмотрела библиотеку, желая вновь услышать тот голос, желая, чтобы он позвал меня. — Мне бы знать, в какой из книг я смогу их найти.
— Это знаешь только ты.
— Но я не знаю! — отчаянно не согласилась я. — Понятия не имею.
— Боюсь, с этим я помочь тебе не смогу, — признался Штеин, пожав плечами и расставив руки в стороны — от этого он чуть не свалился с метлы. — Только ты знаешь ответы. Только ты узнаешь, когда будешь готова. Каждый это решает для себя сам. А уже от этого и исходят пути, по которым каждый идёт. Удачи тебе, Кэтрин. Главное, помни, что это воспоминания — всё, что в них происходит, уже не исправить и никак нельзя в это вмешаться.
Старик улетел на метле, о чём-то болтая с подлетевшими к нему гремлинами.