Я вздрогнула, чувствуя каждую лапку каждой мурашки, которые сами паниковали не меньше меня.
— Мне страшно, — прошептала Анжелика, оглядываясь.
И, когда подруга это сказала, я поняла, что это место так действует на человека: пугает его, внушает разные мысли, пытается отобрать силу воли.
Я поднялась и помогла встать подруге, снова проверив перо пероглаза.
— Идём, — сказала я ей, сжимая руку и потянув в сердце тумана, который медленно, словно бы лениво или нехотя закрывал нам дорогу назад к озеру.
Мы бродили уже некоторое время, ни с кем не сталкиваясь, никого не встречая. Порой что-то проскакивало в тумане, кто-то издавал странные звуки, которые тут же исчезали в неизвестности. Сначала нас это сильно пугало. Анжелика пару раз вскрикивала, закрывала глаза, сжимала до боли мою руку. А я кричала мысленно. Моя подруга боялась и не скрывала это, как я. Она возложила всю надежду на меня, она полностью доверилась мне, ложно решив, что мне нестрашно.
Я просто не могла не скрывать страх, потому что должна была оставаться тем, за кого держаться, ведь в данной ситуации я такой была одна. И я верила, что мы шли правильно, верила, что куда-нибудь когда-нибудь дойдём. И постоянно подбадривала себя мыслью, что Анжелике страшнее и что Артур уже на пути помочь нам. Я надеялась на последнее.
А потом кое-что пришло мне в голову, и я остановилась.
— Мы заблудились, да? — шёпотом спросила Анжелика, боясь нарушить такую мёртвую тишину, что складывалось впечатление, будто мы с ней стали глухими. Однако её и моё бешено бьющиеся сердца и дыхание доказывали обратное.
— Я кое-что попробую, — тихо сказала я. — Не говори ничего, ладно?
— Ладно.
Я закрыла глаза и попыталась расслабиться, начала прогонять все мысли, убирала их, представляя метлу. Думала лишь об одном — ни о чём. Некоторые идеи и злополучные воспоминания — слова, действия, поступки — настойчиво пытались высунуться на первый план, чтобы их заметили, как хочет этого какой-нибудь молодой певец с улицы. Но я прогоняла их, довольно грубо, но ситуация того требовала.
А потом вытянула руку, желая, чтобы туман расступился, указывая нам верный путь. Я пыталась воспользоваться стихией воздуха. На миг вспомнила ту ситуацию при первом перемещении на Ялмез. Тогда я очень испугалась и просто от безысходности закричала, выпустив адреналин. Но в тот миг я хорошо почувствовала эту стихию, такую тихую, неторопливую, незаметную. И такую сильную, яростную, быструю, очень быструю.
— Кэт, — удивлённо выдохнула Анжелика рядом, и я открыла глаза.
Туман медленно, но без злобы и недовольства расступался, словно только этого и ждал от меня, словно хотел, чтобы кто-нибудь заставил его пропустить кого-то, кто был бы, кто смог бы его подчинить.
Я повернулась к подруге и заметила свечение на левом предплечье, на которое Анжелика и смотрела с изумлением, изредка поднимая на меня глаза. Я сняла мокрую кожанку, вытащила руку из рукава кофты, и мы обе уставились на ещё одну татуировку спиралм. Она тоже начала потухать и бледнеть.
— Ты… — Анжелика подняла глаза, пытаясь собрать слова в предложение. — Ты… управляешь… и воздухом?.. Но… но…
— Я знаю, что это невозможно, — сказала я то, что она наверняка думала.
Подруга растерянно покачала головой, а потом и кивнула и снова уставилась на татуировку и на расступившийся туман, открывший нам путь к холму.
— Грэй ведь говорил, что… что… Я уже ни в чём не уверена.
— Он не рассказывал нам про тех, кто может управлять двумя и более стихиями, — сказала я, одеваясь.
— Потому что таких нет! — произнесла Анжелика и потупилась. — По крайней мере, не было… наверное.
— Нам надо выбраться отсюда.
— А ты знала? Знала, что у тебя способности? — нахмурившись, спросила подруга.
— Нет, не знала, правда, — поспешила сказать я, прежде чем она записала бы меня в лгуньи. — Я лишь догадывалась! И то только после встречи с той ведьмой.
— Она рассказала тебе о твоей силе?
— Она сказала, что они у меня есть. А я решила, что это невозможно.
— Но ты всё равно могла рассказать, — заметила, явно обидевшись, Анжелика. — Мы же всё всегда друг другу рассказываем! Какой толк тогда в дружбе, если не делиться сомнениями с другими?
— Прости, — опустила я глаза вниз, чувствуя болючий укол вины. — Но ты ведь тоже не рассказывала о своих сомнениях.
— Но потом всё-таки рассказала тебе! — подруга явно разозлилась, что я напомнила об этом, да и я сама об этом пожалела, хотя уже было поздно что-либо менять. — И что ты говорила? Мы с тобой с детства вместе? Мне-то всё можешь рассказывать!