Т В свои ранние пятьдесят Райан Шеридан был чертовски красив, а сегодня вечером в своем вечернем костюме с галстуком он выглядел еще привлекательнее. Его глубокий голос с ирландским акцентом нес в себе уверенность мужчины, который знает свои и слабые, и сильные стороны. Райан прекрасно знал себе цену, Когда он подошел к ней, стоявшей на расстоянии фута от изгибающейся лестницы, Энни протянула ему свою слегка дрожащую руку и проговорила:
— Завтра об этом будет знать весь Сидней.
— Сегодняшняя ночь только повысит твою популярность, — ответил Райан, беря ее под руку и поднимаясь по ступенькам. — Каждая женщина захочет подражать тебе и быть независимой, отвергнув все условности. Каждый мужчина захочет иметь такую женщину, как ты.
— И сегодня у тебя есть я.
Райан остановился у двери на полпути к самому верху лестницы, освещаемой из нижнего зала газовыми фонарями. Его глаза были темными и манящими.
— Только сегодня?
— Я не знаю, — честно сказала Энни, пульс бился у нее в горле. — Это зависит от того, что сегодня произойдет.
Усмехнувшись, Райан отпер дверь и пропустил Энни вперед. Большим и указательным пальцами он взял ее за подбородок и приподнял его вверх. — Тебе нравится создавать трудности для мужчин, нет, Энни Трэмейн?
Услышав юмор в его голосе, она попыталась отшутиться:
— На самом деле я бесстыдна… — Ее критический взгляд оценил превосходно обставленную комнату, вероятно, лучшую в отеле.
— Почему?
— Что почему? — спросила она, расстегивая перчатку и направляясь в другую комнату. Широкая кровать под балдахином была застелена белым покрывалом, похожим на свадебное.
— Почему тебе нравится создавать препятствия для мужчин, Энни?
Она медленно обернулась. Засунув большие пальцы рук в карманы своего жилета, Шеридан стоял, прислонившись к дверному косяку, и внимательно наблюдал за ней. Энни знала, что, осматривая комнату, она выдала свои чувства. И он знал это ничуть не хуже ее. Его прямой вопрос смутил и взволновал Энни:
— Почему ты спрашиваешь об этом?
Райан подошел к ней и начал расстегивать у нее вторую перчатку, а затем стянул ее с руки. Мужское прикосновение к ее загорелой коже заставило Энни затрепетать.
— Ни одному мужчине ты не позволяешь проникнуть за стену, которую воздвигла, чтобы скрыть свои истинные чувства.
Мужчина стоял так близко, что Энни ощущала его дыхание на своем лице. — Это единственный способ, благодаря которому я могу выжить в мире мужчин.
Райан схватил Энни за плечи, чуть оголяя их от красного платья:
— Сейчас ты по-настоящему победишь, но только сдавшись.
При эти словах она ощутила внезапную слабость:
— Я не умею сдаваться.
— Сегодня я тебя научу этому. Для начала распусти свои волосы, я хочу видеть это.
Медленно кивнув, Энни начала распутывать ленты, собиравшие ее волосы в пучок. Она роняла на пол заколки и шпильки. Возбуждение, загоревшееся в глазах Райана, передалось и ей. Когда последняя заколка упала на пол, вся масса волос тяжело упала ей на плечи и спину, почти до талии.
Райан подошел сзади и мягко расстегнул платье. Энни стояла неподвижно. Райан неотрывно смотрел ей в лицо до тех пор, пока глаза Энни не увлажнились, а губы разжались, когда он стал стягивать платье вниз вдоль тела, открывая при этом поддерживаемые корсетом груди. Он быстро расстегнул корсет и снял с Энни сорочку.
Его темные глаза, лаская, пробежали вдоль тела, вдоль ее длинных ног туда, где курчавился красно-золотистый треугольник.
— Обними меня, пожалуйста, — прошептала Энни.
Подхлестнутый ее зовущим взглядом, Райан протянул руку и осторожно коснулся соска. Короткий вздох вырвался у Энни из груди. Она почувствовала слабость в ногах и руками обхватила его за плечи.
— О Боже, Райан, отнеси меня в кровать, я так долго ждала.
— Я знаю, — нежная улыбка тронула его усы. — Все эти годы мы ждали друг друга, чтобы любить.
Он удивил Энни, подняв ее на руки и прижав к своей груди. Она всегда думала о себе, что слишком тяжела для подобного трюка.
Энни обхватила Райана руками за плечи и уткнулась лицом ему в шею, вдыхая запах знакомого одеколона.
— Благодарение Господу, кровать всего в нескольких футах, — запыхавшись, произнес он, опуская ее на необъятное ложе.
Райан лег рядом с Энни, нежно лаская руками. В ответ она игриво погладила его по груди.
— Сэр, а вы не до конца галантны. Райан вскочил и сразу же принялся стаскивать с себя одежду.
— О, Энни, как я могу быть галантным, когда изнутри меня пожирает огонь страсти. — Он сбросил с себя пиджак и принялся за жилет. — Я хочу тебя. Я хочу только тебя. Я захотел тебя с того самого дня, когда ты нахально ворвалась ко мне в контору и попыталась торговаться со мной, как восемнадцатилетняя.
— Пыталась? Я торговалась, и когда закончила, ты отдал мне свои голоса.
Райан стащил с себя брюки. Господи, до чего же он был прекрасен.
— Я уже тогда решил отдать за тебя свои голоса, как только ты вошла ко мне в кабинет. — Он юркнул в постель рядом с ней и привлек Энни к себе. — Кстати, это напомнило мне, что я добился, чтобы ты сдержала свое обещание. Время для этого настало.
Энни даже не знала, что смутило ее больше: то ли, что Райан после стольких лет напомнил ей об обещании, то ли твердый предмет, упиравшийся ей в бедро…
— Да? — прошептала она. — И чего же ты хочешь?
Его рука скользнула меж ее ног. Энни застонала, когда его палец проник в самое интимное место ее разгоряченного тела. Она ощутила, как стон помимо воли срывается с губ, так сильно она была возбуждена. В то время, как рука Райана блуждала по ее телу, проникая в самые сокровенные уголки, заставляя ее сладострастно вздрагивать и стонать, сам Райан зарылся лицом в ее волосы и прошептал ей на ухо:
— Я не буду больше просить тебя выйти за меня замуж, Энни. Ты сама решишь, когда прийти ко мне. Все, о чем я прошу, это только твоя любовь. Люби меня, Энни!
Он освободил свою руку и лег на нее. — О, Энни, мне нужна твоя любовь.
Она почувствовала, как он проникает в нее. И когда проник, Энни услышала собственный страстный вздох:
— Я люблю тебя, что это значит для тебя?
Райан нежно поцеловал ее в губы. — Это просто означает верить в нас с тобой.
Глава 18
1897
Луиза, стоя перед зеркалом, прикалывала к своему жакету из шерсти меринос желтый цветок. Нижняя половина платья вся в брыжах, верхняя его часть была пошита относительно просто.
Это было новое веяние в женской моде, законодателями которой выступали те, кто боролся за равноправие с мужчинами, но вместе с тем не желал отказываться и от выгод, даруемых женственностью. Луиза и сейчас не до конца осознавала противоречивость собственных желаний.
Она прикрепила желтую ленту на макушку шляпки с загнутыми краями и сдвинула ее набок. У нее оставался лишь час до встречи на маленькой площади МакКуэри. Скажет ли она Дэну правду о том, куда собирается.
Подумала и решила, что нет. Сказать — значит только подлить масла в огонь. Луиза ничего не могла с собой поделать. В последнее время она стала своевольной, резкой и вообще не соответствовала образу жены политика. Но одно она все-таки сохранила за пятнадцать лет их брака. Вряд ли кто-нибудь любил когда-либо так же сильно, как она любила Дэна.
Луиза натянула поля шляпки, чтобы они отбрасывали тень на глаза и скрывали сквозившее в них недовольство. По пути к выходу она остановилась у кабинета отца. У того было расстройство желудка, и потому сегодня он не пошел в контору, а остался дома. Луиза приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Уолтер Филлипс сидел за столом и что-то писал.