— А вина у тебя случайно не найдется? — легонько толкнул её локтем Винс. — Ах, ну да, ты же не гложешь это пойло.
— Тогда может, наколдуешь, как и этот костёр? — поднял брови Дюк, переглянувшись с Данатом.
— Колдовать я не умею, повторяю для тугодумов. Хотя было бы неплохо, что-нибудь прошептать и прекратить этот дождь, — спокойно ответила Мидэя.
— Не знаю у кого как, а у меня есть вопросы к самой обычной девушке, которая умеет разводить огонь на мокрых ветках, которая видит прошлое и будущее, и которая возможно умеет исцелять смертельные раны, это же умеют все обычные девушки, правда? — криво усмехнулся Данат, усаживаясь самым последним. — Я может, и скотина, но я не идиот! Давай начнем с простого. Откуда ты знаешь столько языков и где ты научилась читать? Ты же понимаешь, Дэя, что тебе придётся ответить, ночь длинна, нас много, а ты одна, — он сел напротив, не сводя с неё своего придирчивого взгляда.
Мидэя задумчиво молчала, шевеля веткой в костре.
Данат уже было решил, что она не собирается ему отвечать, и приготовился бросить ей очередное разоблачающее предположение, как она вдруг заговорила:
— Хорошо, я расскажу. С самого детства я росла и воспитывалась в очень древнем и удалённом монастыре, где веками копились знания.
— Так ты монашка?! — не сдержавшись, удивленно воскликнул Дюк.
— Нет, я была послушницей, и отречения не принимала. Время от времени в монастырь попадали девочки, наделенные особым даром, монахини обучали их правильно этим пользоваться, давали им необходимые знания, и в последствие из них получались сильные знахарки-ведуньи и оракулы. Потом они уходили в мир помогать людям, где невежи прозывали их ведьмами. Не буду отрицать, ведьмы, те одарённые, выбравшие сторону морока существуют, и у них имеется своя тёмная сила, но там где я выросла — нас обучали лишь магии добра и милосердия. У меня не было такого дара как у других, ребёнком меня нашли на берегу, выброшенную морем после кораблекрушения, но следуя особым знакам, сёстры монахини всё равно передавали мне свой опыт. Целых десять лет. Вкладывая крупицу за крупицей, пока я не превратилась в хранительницу ордена. Вот где я научилась читать, исцелять раны и разводить огонь.
— И что же теперь они отправили тебя морочить головы благородным рыцарям? — не унимался Данат, сходя с ума, от того что она имеет над ним такую притягательную власть. Не зная истинной причины, остальные подумали, что он ещё страшно зол на девушку, хотя эта его злость даже им уже начала казаться навязчивостью.
— Монахини погибли, — тихо произнесла Мидэя, не поднимая глаз, — Все до одной. Их жестоко вырезали, но меня они успели спасти, поручив мне сохранить драгоценные знания, и в свой срок передать их дальше. Но самое главное — для этого я должна выжить любой ценой. В мешке, который я выловила из реки — бесценные свитки, написанные тайными письменами, в которых сокрыто многое об этом мире, и которые смогу прочесть лишь я.
Повисла тишина. Закаленных воинов вдруг проняло то, что девушка откровенно доверилась им, что она на самом деле оказалась беззащитной и одинокой. Им нравилась её отважность, острая интуиция воинов подсказывала им, что в этот момент девушка честна перед ними.
И лишь один из них, который стремился к ней больше всего, борясь в душе со своим бессилием — ей и не доверял! Ему всё ещё казалось, что она опасна, что она одурачивает их разум, чтобы каждого по очереди привести к неминуемой гибели. Своенравная упрямая суть Даната сражалась с его же собственной душой. Он был просто в бешенстве, не зная, что с ним такое происходит.
До сегодняшнего вечера, Мидэя даже не предполагала, что расскажет кому-нибудь всю правду. И не кому-то, а беспутным головорезам, своре, как называли их в замке! Она действовала по наитию, ощущая веление подталкивающей её к этому силы. Девушка понимала, что ей нужны союзники, что одной выжить в этом мире будет не просто, и что за священный огонь нужно кому-то сражаться. Но чтобы сила выбрала их?!
Это поражало Мидэю. И упомянутая необходимость выжить, неразрывно следующая с её женской интуицией, пыталась нащупать ниточки к каждому из двенадцати воинов, чтобы привязать их к тайне ордена, сделать их своими единомышленниками. Священный огонь нуждался в более крепкой защите, и ради своей святыни она была готова идти на жертвы, даже если для этого возникнет необходимость общения с князем.