А убить липуна было очень и очень непросто. Из-за покрывающего все их тело толстого слоя слизи самым надежным оружием против них был арбалет с серебряными болтами, да и то лишь при условии достаточной меткости охотника.
У этих тварей не было жизненно важных органов, у них практически не было органов вовсе. Зато все их тело пронизывали кровеносные сосуды, а кровь сама по себе не обладала способностью свертываться, в этом ей помогала слизь. Серебро же разъедало слизь и помогало оружию добраться до кожи нежити, и пустить ей кровь. Если удавалось нанести несколько серьезных ран, липун быстро погибал от потери крови.
На первый взгляд, задачу охотников облегчало то, что липуны не имели глаз. Но на деле же нежить обладала столь тонким слухом, и так хорошо ощущала всем своим телом малейшие колебания камней и воздуха, что шансов остаться незамеченным у человека не было никаких.
Маг и охотница сбавили шаг, стараясь двигаться как можно более тихо и плавно, петляя по коридору, чтобы осложнить тварям их атакующий бросок. На их стороне было небольшое, но преимущество — магический светляк скользил по воздуху бесшумно, в отличии от лампы не скрипя, не потрескивая и не давая тепла. Поэтому они могли видеть нежить, не выдавая себя лишний раз.
Первый липун висел на потолке в нескольких шагах от них. Тэй заметила его раньше мага, и жестом велела Криану остановиться. Тварь казалась грузной и медлительной, но обольщаться этим не стоило. Первый же отчетливый звук, и его источник погибнет почти в то же мгновение.
Маг медленным, плавным движением поднял арбалет, прицелился и выпустил первый болт. Липун дернулся и грузно шлепнулся на пол, поймав уже в полете еще четыре серебряных лезвия. Охотница тоже сделала несколько выстрелов, целясь поближе к болтам, всаженным Крианом, и отступила под защиту каменного выступа.
Нежить принялась вертеться и биться о стены, пытаясь освободиться от жгущих ее серебряных болтов, брызгая во все стороны грязно-серой кровью. Постепенно движения ее становились медленнее, и наконец перестали подергиваться даже кончики раскиданных в стороны гибких лап. Вытекшая кровь медленно впитывалась в утоптанный пол.
— Первый, — одними губами шепнул Криан.
Тйэнен, не произнеся ни звука, двинулась дальше, за первый поворот. Маг последовал за ней, прикидывая в уме, сколько еще тварей поджидает их впереди. Если семь или восемь недель назад липунов было два, то, в принципе, каждый из них мог за это время размножиться трижды или четырежды. И только два старших их потомка могли успеть сделать то же самое. Стало быть, всего не больше двенадцати. Не чрезмерно.
Увлекшись подсчетами, он уперся в спину остановившейся спутницы, и вслед за ней поднял глаза к потолку. Прямо над их головами висел второй липун. Девушка сделала шаг назад. Так, синхронно, они отошли на достаточное расстояние, и оба прицелились, но выстрелить никто из них не успел.
Криан затылком почувствовал опасность, и, не сумев еще даже ни о чем толком подумать, присел сам и толкнул Тэйнен на пол. Щупальце едва зацепило его по затылку, но удар все равно вышел очень ощутимый. Светляк медленно погас, когда маг потерял сознание.
Тэйнен, упав, болезненно ударилась руками и коленями, и до крови закусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли. Она оказалась на засыпанном острыми камнями полу, в полной темноте и совершенно одна. У самых ее ног неподвижно лежал Криан.
Стараясь двигаться как можно медленнее и осторожнее, девушка повернулась к спутнику, надеясь привести его в чувство, но тело Криана дернулось и вырвалось из ее рук.
Секунду Тэйнен ждала, что вот-вот вспыхнет светляк, но шорох удалялся, а света все не было. Только тут охотница, наконец, сообразила, что на Криана напал второй липун, и теперь его тело, может быть уже мертвое, тащат в какой-то укромный уголок, а она осталась посреди шахты одна, в кромешной темноте.
А ведь у нее даже не было лампы. И единственной надеждой теперь оставалась невероятная удача, которая только и могла помочь ей добраться до выхода. Она слишком положилась на помощь мага, не подумав о том, что будет делать, если с ним что-нибудь случится, за что, судя по всему, ей и предстояло очень скоро поплатиться жизнью. Впервые в жизни Тэйнен охватил настоящий смертельный ужас.
В памяти всплыл вечер из раннего детства, когда она забрела в подвал, а дверь прямо за ее спиной захлопнуло ветром. Никто не знал, где она оказалась, и вряд ли кто-то мог услышать ее крики. И тогда она вспомнила, как отец, укладывая ее спать, зажигал светлячок. Он говорил слово, всего одно слово. Короткое, простое. И сразу же становилось светло и нестрашно. Он учил ее этому слову, говорил, что нужно собрать силу в ладони, скатать в шарик, а потом зажечь. Вот этим самым словом, которое все никак не вспоминалось…