Ответа на этот вопрос Тэйнен не знала. И, сказать по правде, не особенно стремилась знать. Потому, быть может, что еще не вполне понимала, почему для нее так мучительно сознавать, насколько призрачна надежда все-таки отыскать Роана живым.
Глава 8. Соображения Маарана
Неразговорчивый узник сидел в ближайшей ко входу камере. Первосвященник Вемар, почтительно склонив голову, шел в полушаге впереди Иерарха, указывая ему путь, хотя тот и сам прекрасно знал дорогу.
Подойдя к решетке, Первосвященник несколько раз стукнул по прутьям своим жезлом, давая узнику знак подниматься с кровати. Но скорчившийся под грудой грязного тряпья мужчина даже не шевельнулся. Вемар, смущенный и негодующий, стукнул погромче. Заключенный по-прежнему остался неподвижен, зато на шум прибежал заспанный тюремщик.
— Этот с утра не встает, — с поклоном сообщил он высокопоставленным посетителям, стараясь не дышать на них. — Как еду принесли, так поел и завалился.
— Открывай, — властно приказал Мааран, брезгливо поморщившись. До него все же донесся густой запах перегара, источаемый тюремщиком.
Слуга торопливо принялся отцеплять от своего широкого кожаного пояса связку ключей, отцепил, уронил, поднял с пола, и, не без труда отыскав нужный ключ, подступился, наконец, к замку решетки. Замок поддался его нетвердым рукам не сразу, но все же поддался. Решетка камеры со скрипом открылась.
Опередив всех, Мааран подошел к лежащему, и сдернул с него тряпье. Скорченное на кровати тело уже успело окоченеть. Сердито сплюнув на пол, Иерарх перевернул мертвеца лицом вверх и увидел засохшую на губах сероватую пену.
— Отравился, мерзавец, — выдохнул он.
Тюремщик рухнул на колени и запричитал что-то о больной жене и малых детях. Вемар не сдержал брезгливой гримасы: старый выпивоха жил бобылем уже полтора десятка лет, а детишек у него и вовсе никогда не было.
— Второй-то хоть жив?
— Час назад был в добром здравии, — доложил мигом прекративший причитать тюремщик. — И как ведь исхитрился только, подлец эдакий? Ведь из одного ж котла…
— Плохо обыскали, — сухо ответил Мааран, крутанулся на каблуках и вышел из камеры. Первосвященник торопливо последовал за ним.
Они прошли с полдесятка тармов вдоль тюремного коридора, и услышали веселенькое насвистывание. Второй, более разговорчивый охотник старательно выводил какую-то песенку, вольготно расположившись на деревянной кровати. Иерарх брезгливо подобрал подол своей расшитой драгоценными нитями мантии, обходя лужу на полу, и подошел к самой решетке камеры. Узник тут же вскочил на ноги и согнулся в поклоне.
— Ты обещал выдать нам трех охотников.
Иерарх не спрашивал, но мужчина ответил:
— Да, Ваше Священство.
— И где они?
— Я уже сообщил, где искать охотницу Тайю из Мироса.
— Но она не схвачена.
Охотник склонился еще ниже, чем в первый раз.
— Простите мою дерзость, но в этом нет моей вины. Я верно указал место и время.
Иерарх коротко кивнул.
— Поэтому ты до сих пор жив. Что ты знаешь об этой Тайе?
— Почти ничего, — пожал плечами охотник. — Излишняя откровенность среди нас не в почете. Иногда мы сговариваемся через вестников, работаем вдвоем или компанией побольше. Знаем имена, навыки, кто каким оружием владеет, вот, пожалуй, и все.
— Что у нее за дела с магами?
— Не имею представления. Возможно, она одна из тех, кто торгует амулетами.
— Она продавала тебе амулеты?
— Нет.
— А другим?
— Не знаю. Не думаю. Я не замечал у нее их запаса, какой всегда бывает у торговцев.
— Ты обещал выдать троих. Где еще двое? — резко сменил тему иерарх.
— Выдам, как только получу вестников.
Иерарх неприятно улыбнулся. Хитрый охотник всячески пытался отсрочить неизбежную казнь. Пускай, отсюда ему не сбежать, даже маги не могли. Вполне может статься, что кого-то и в самом деле удастся схватить. Все лучше, чем искать их вслепую.
— Может быть, Тайя упоминала о своих планах?
Если охотника и удивила еще одна резкая смена темы беседы, он не подал виду, и ответил совершенно спокойно:
— Мы не делимся планами.
Ухмыльнулся и добавил:
— Чтобы в случае чего нас нельзя было выдать.
— О родных и близких что-нибудь говорила?