Рев за спиной добавил им прыти. Убить терагона, овражного льва, было задачей очень непростой. Для этого требовалось отыскать его в овраге, не разбудив при этом, и сжечь, причем не обычным огнем, а магическим, черным, в котором сгорали даже камни. Поэтому обычные охотники предпочитали терагонов просто обходить стороной, да и маги по одному в подобные дела не лезли.
Выбежав, наконец, из леса в открытое поле, Тэйнен и Криан в полном изнеможении рухнули в траву и долго лежали, не в силах даже шевельнуться. Наконец маг нащупал в кармане своей куртки пузырек с зеленоватой жидкостью, отпил глоток и сунул склянку под нос девушке.
— Что это? — еле слышно, но все равно сварливо осведомилась Тэй.
— Волшебный эликсир. Поднимет нас на ноги.
В подтверждение своих слов Криан действительно встал и полез в сумку за едой и водой.
Не отыскав больше возражений, девушка принюхалась к содержимому. Волшебный эликсир пах какими-то цветами и немного — тиной. На вкус жидкость тоже напоминала мед, сильно разбавленный болотной водой. Но после небольшого глотка усталость как рукой сняло.
— Отличная штука, — оценила она, тоже поднимаясь с земли.
— Отличная, — кивнул маг, протягивая ей лепешку с куском сыра. — Только часто ей пользоваться не стоит. И потом, усталость твоя никуда не делась, она теперь просто отложена. К вечеру свалишься с ног опять.
Довольное лицо Тэйнен резко вытянулось и стало задумчиво-печальным. Криан прожевал свою лепешку, запил водой и примирительно добавил:
— Впрочем, я надеюсь, что к вечеру мы окажемся в надежном месте, и у нас будет возможность спокойно отоспаться.
* * *
Стены Адараскана впечатляли. Даже в новой, торговой части города они достигали трех тармов в высоту, а в Цитадели узкие щели бойниц возносились над землей на все пять тармов. Сложены стены были из огромных тесаных камней, пригнанных друг к другу настолько плотно, что между ними было не просунуть даже лезвия ножа. И на то у строителей города были весьма веские причины.
Адараскан был первой крепостью людей на Великой Равнине, и его Цитадель была построена еще в те времена, когда в небе над Равниной летали стаи драконов, а по земле кочевали дикие племена тамарисов. Поэтому стены города должны были выдерживать огненную ярость огромных ящеров и злобную хитрость воинственных карликов, любивших заставать противников врасплох. В них очень трудно было пробить брешь, и по ним было практически невозможно вскарабкаться.
Сейчас драконов почти не осталось, только где-то в горах все еще жили горные драконы, вполне мирные и даже милые существа, если, конечно, верить рассказам магов. А тамарисы практически уничтожили друг друга в своих бесконечных междоусобицах, и больше не могли представлять для людей серьезной угрозы. Но стены столицы продолжали стоять непоколебимо.
Со временем город, разумеется, значительно разросся и занял оба берега Раски. На высоком западном берегу раскинулся огромный рынок, на который стекались товары со всей Равнины, и где дымили и шумели многочисленные мастерские, а на восточном, еще более высоком, высилась громада Цитадели, окруженная Нижним городом — местом обитания самых зажиточных горожан.
Солнце уже начало клониться к закату, когда маг и охотница наконец добрались до Северных ворот. Трое стражей проверяли документы каждого входящего, еще десяток грелись на вечернем солнышке, расположившись возле ворот в различных, весьма вольных позах, не откладывая, однако, далеко оружие. Криан с легким замиранием сердца протянул их бумаги.
Поначалу они хотели сыграть роль супружеской пары, но его отец отговорил их от этого плана, напомнив, что в случае, если храмовники разыскивают именно мужчину и женщину, такая пара вызовет подозрения в первую очередь. Тэйнен с ним согласилась, и Криан не стал спорить, так что теперь вся надежда была на то, что ему удалось качественно изменить голос девушки. Потому что раньше у него это заклинание вечно получалось из рук вон плохо.
— Бродячие торговцы, значит, — презрительно бросил страж. — И чем торгуете?
— Тканями там, нитками, пуговицами всякими…
Криан заметил, что Тэйнен едва не вздрогнула от звуков собственного голоса, и с трудом сдержал самодовольную ухмылку — преобразование голоса в кои-то веки удалось более чем прекрасно. Чистый, мягкий голосок девушки превратился в нечто низкое и хрипловатое.