Морозов не знал, что такое борьба за авторитет. Его признавали вожаком всюду и сразу. Он никогда не дрался, но к задирам подходил смело, спокойно, и те почему-то пасовали. Учился Морозов в девятом классе и в лагере был самым старшим. Он отлично понимал двойственность своего лагерного положения.
С одной стороны, как взрослый, он должен был пресекать особо опасные затеи ребят, с другой стороны, он сам принимал участие в разработке операций. Под его рукой они никогда не переходили той грани, когда взрослые вспоминают о своем долге и берутся за воспитание.
Пилка дров увлекла ребят ненадолго. Морозов понял, что пора вмешаться, и организовал две команды: Шиков — Морозов — соревнование до упаду.
Грин оказался в паре с Морозовым. Он умел работать. Но пила им попалась длинная, она пружинила, вырывалась из рук. Морозов разозлился:
— Взялся пилить — пили, не хочешь — иди гуляй! Морозова услышала Лида.
— Эй, Грин! — крикнула она. — Давай заменю тебя.
— Отойди!
— Правда, Грин, отдохни, — сказал Морозов. Грин вцепился в ручку.
— Я сам.
— Я надеюсь, ты не против нашей команды?
— Против.
Морозов отошел в сторону.
— Посмотрим, что ты один наработаешь.
Грин половчее взялся за ручку, потянул пилу на себя. Она изогнулась, взвизгнула и застряла. Лида засмеялась.
— Ну ладно, упрямец, давай вместе горе мыкать, — сказал Морозов, снова берясь за ручку.
Грин посмотрел на него исподлобья и ушел со двора. В дачке, кроме Флита, никого не было. Грин долго сидел у шахматного столика и смотрел в окно. Вдруг он спросил Флита:
— Ты стихи умеешь сочинять?
— Умею.
Грин помялся и снова спросил:
— А кто тебе из лагерных девочек нравится?
— Лида.
— И мне! — обрадовался Грин. — Хочешь, стихи прочитаю?
— Читай.
— Только ты смотри не болтай…
— Могила.
Второе стихотворение Грина было вдвое длиннее первого.
— Реалистично, — сказал Флит. — Прочти еще раз, только помедленнее.
Грин обрадовался, что стихи понравились, и стал читать с вдохновением. Но Флит то и дело перебивал его и сам повторял строчки стихов.
— Хорошо! — похвалил он опять и пошел на улицу.
От нечего делать Грин повалялся на койке, выпил стакан некипяченой воды, потом решил пойти доказать Морозову, что может работать не хуже его.
У ворот Грин увидел Флита. Захлебываясь от смеха, Флит читал Лиде и Тане его стихи.
Грин повернулся и снова пошел к дачке. Первой его мыслью было — бежать. Подальше, подальше от этого лагеря, от этих благовоспитанных Флитов. Он открыл чемодан. И вдруг ему стало так обидно, что он бросился на кровать и, кусая угол подушки, расплакался. Он слышал, как кто-то вошел в комнату и наклонился над ним.
— Ну хватит, Грин. Прости меня. Я, честное слово, не хотел тебя обидеть.
По голосу Грин узнал Морозова. Он не ответил, но плакать перестал. Морозов постоял немного и осторожно вышел, прикрыв дверь.
Грин быстро разделся и лег в постель.
Обедать он не пошел.
Укладывались на тихий час. К Грину не приставали. Он лежал, отвернувшись к стене, и притворялся спящим. Пришел Флит.
— Ты что, поэт, голодовку объявил?
Грина так и подбросило. Он налетел на обидчика и хлестал его по щекам, до крови закусив губу. Флит, по-девчачьи выставив руки, пятился к выходу. Грин сделал передышку.
Флит опомнился и оттолкнул его к стене. Теперь они стояли друг против друга и выжидали.
— Ты за что это, Грин, налетел на Андрюшу? — спросил Шиков.
— Он знает.
Грин повернулся к Сашке, и это его погубило: Флит ударил его между бровей. Голова у Грина запрокинулась, и он упал навзничь.
— Ты что? — испугался Флит. — Ребята, я нечаянно.
Он наклонился над Грином. Тот открыл глаза, увидел белое лицо Флита.
— Ты живой, — обрадовался тот.
Грин поморщился и оттолкнул Флита ногой. Так у Грина появился враг.
Грин житья не давал Флиту. Флит был сильнее, и во всех стычках Грину попадало. Но вчера Андрюша собрал чемоданчик и отправился на станцию. Мальчишки перехватили его, отругали, а Грину пригрозили.
— Я йог, — сказал Грин, — боли не боюсь.
Ночью вожатый услышал на террасе странное поскрипывание. Он вышел в коридор и чуть не вскрикнул от удивления. Ухватившись за верхний косяк двери, Грин, потемнев от натуги, подтягивался. Он так и не достал подбородком рук и, обессилев, спрыгнул на пол.