— Держи, это тебе, — Аркарион вытянул из-за пазухи лиру.
Деревянный корпус был потерт и поцарапан, но струны казались крепкими. Сам инструмент оказался меньше обычных лир, а на фоне ее любимой арфы смотрелся совсем игрушкой.
— Откуда? — пальцы почему-то дрожали, когда она приняла подарок.
Казалось, музыка осталась там, в прошлой жизни беззаботной принцессы, из которой она так безрассудно сбежала.
— Поспрашивал у команды, — Аркарион беспечно махнул рукой, продолжая улыбаться. — Только чур я первый слушатель.
— Но я так давно не играла, — пролепетала Лалиэн, а пальцы подрагивали в желании ущипнуть струну, чтобы извлечь задорную ноту «ля» или грустную «до» из инструмента.
— Талант же при тебе, — Аркарион сжал ладонями ее плечи, развернул к себе спиной и слегка подтолкнул к кровати.
Лалиэн растерянно прошла вперед, а потом и присела, взглянув на лиру. Аркарион умостился рядом и затих, ожидая, пока она соберется с мыслями. Первая нота вышла какой-то несуразной, она вибрацией пробежалась по узкому помещению и затихла, вылившись в румянец на щеках девушки. Пальцы казались неповоротливыми, деревянными, когда она вновь тронула струны.
— Не волнуйся, — подбодрил Аркарион. — Если тебе будет легче, могу сыграть я. Только потом не сетуй на то, что ундины приплыли требовать моей смерти.
Лалиэн рассмеялась, вспомнив опасных обитательниц морей. По словам Александры, они потрясающе пели. Но обычных людей их пение не просто манит, а обрекает на смерть.
Она вновь дернула струны, и на этот раз аккорд прозвучал гармонично. Лалиэн сама зажмурилась, ощущая, как окунается в воспоминания прошлого, когда могла часами просиживать в музыкальной комнате.
***
— Очень красиво, — прошептал Дайрос. Он сидел на кровати, на том же месте, где и Аркарион вчера.
Последняя нота мелодии все еще звенела в воздухе. Лалиэн подняла глаза к жениху, мягко ему улыбнувшись. Дайрос спокойно воспринял ее рассказ и даже попросил сыграть. Аркарион был прав, музыка ее отвлекает, позволяет отбросить плохие мысли и найти успокоение в сочетании нот. Кажется, и Дайрос забылся. Черные глаза потеплели, больше не пугали таящейся в глубине яростью.
— Сыграй еще, — он придвинулся к ней, откинувшись спиной на стену и прикрыл глаза.
Лалиэн не ответила, все еще смотрела на расслабленного Дайроса, пока пальцы, приноровившись к новому инструменту, играли знакомую мелодию. Черты лица будущего жениха расслабились, а губы приподнялись в легкой улыбке, преобразившей его черты. Под глазами пролегли темные круги, а черты лица выражали усталость. И днем он казался усталым, говорил, что плохо спал, и сегодня не удалось лечь раньше. Лалиэн опустила взгляд к лире, боясь, что Дайрос заметит столь пристальное разглядывание. А когда вновь подняла глаза, поняла, что он заснул.
С минуту она смотрела на него, не зная, что предпринять. Будить его казалось кощунством, он и так устал за день, перенервничал. Но так спать неудобно.
— Дайрос, — она коснулась его плеча.
Мужчина дернулся, приоткрыв глаза.
— А? Я заснул? — пробормотал он, приподнимаясь и на автомате хватаясь за рукоять меча, лежащего рядом на кровати.
— Все в порядке. Не вставай, — Лалиэн надавила на его плечи, и Дайрос не стал сопротивляться, прилег, положив голову на подушку.
— Спасибо, — и, кажется, снова заснул.
Лалиэн помотала головой, глядя на лежащего в ее кровати мужчину. И только отложив лиру, поняла, насколько устала сама. Тело налилось свинцовой тяжестью, а глаза болели, словно под веки насыпали песок. Приготовления ко сну не заняли много времени. Она стянула с Дайроса обувь и пояс с оружием и ножнами. Укрыла его, и сама легла рядом, не став раздеваться.
Сначала боялась даже коснуться, но смущение быстро забылось под тяжестью навалившейся усталости. Как заснула, даже не заметила, и кошмары ей не снились, хотя думала, что всю ночь будет убегать от притаившихся в тени врагов. Наоборот, это была одна из самых спокойных ночей. Тревоги не отпустили, нет, но рядом с Дайросом она невольно ощущала себя в безопасности. Неизвестно, как сложатся их отношения, но она больше не сомневалась, что сможет полюбить его как мужчину, как друг он уже завоевал ее доверие.
А утро было душным. Дайрос обнимал так крепко, что было трудно дышать. Она лежала, уткнувшись носом в его грудь, но не пыталась высвободиться из надежных объятий. Наслаждалась минутами тишины. Ведь скоро придется вынырнуть из туманной неги утра и окунуться в беспокойство дня. И совсем не ожидала, что утро из расслабленного станет внезапно жарким. Дайрос завозился, кажется, просыпаясь. Ладони с нажимом прошлись по ее спине, пока одна не сжала бедро, вжимая ее в твердое тело мужчины, а вторая не скользнула в волосы, закапываясь пальцами в них и вынуждая ее запрокинуть голову. Глаза Дайроса были закрыты, когда его губы отыскали ее. Твердые и требовательные, они накрыли ее уста, не давая и шанса сбежать.