– Здравствуйте, миссис Осгуд, – поздоровалась медсестра. Она пыталась выказать радушие, но у нее это плохо получалось. Агата много сил приложила для этого. Она не могла сказать, когда все точно началось, но в течение последних лет она обнаружила, что делать несчастными окружающих ее людей помогает ей чувствовать себя лучше. Она была уверена, что это заслуга медперсонала, что сегодня утром жених ее внучки нашел ее вставную челюсть в ванной. Кто-то намеренно спрятал ее там. В такой «обмен любезностями» они с медперсоналом играли вот уже несколько лет.
– Чем могу помочь? – продолжила медсестра.
– Если мне нужна будет твоя помощь, я так и скажу, – проворчала Агата и пошла дальше.
Она делала маленькие шаги, руками ощупывая стену коридора, направляясь к комнате Джорджи Джексон. Когда ее сын, Хэм, пришел к ней и попросил ее помощи, Агата дала ему деньги на этот дом престарелых без колебаний. Все, что она когда-либо хотела, – помочь Джорджи, загладить свою вину перед ней. Ведь когда она нуждалась в подруге больше всего, Агата отвернулась от нее. И тогда изменилось все. Агата всегда следила за тем, как обращаются с Джорджи, но сама редко к ней приходила. Джорджи это бы не понравилось. Она бы наверняка сказала: «Наши дороги уже давно разошлись. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Не будем ничего менять».
Когда Агата вошла в комнату, то увидела лишь темноту, окруженную ореолом солнечного света. Джорджи была словно дырой, в которую Агата могла упасть.
Агата скорбела о многом, что потеряла. Но самая трагическая потеря – друзья. Ей не хватало возможности видеть. Ей не хватало мужа. Ей не хватало мамы и папы. Но те девчонки, с которыми она выросла, были самой важной частью ее жизни. Если бы перед ней появились все ее старые друзья, она бы защищала их до последнего вздоха. Но было слишком поздно. Как и всегда. Их больше нет. Осталась только Джорджи. Да и то жизнь в ней еле теплилась.
Агата села рядом со старой подругой.
– Это произошло, – прошептала Агата.
Джорджи – милая, невинная Джорджи – повернулась к ней и сказала:
– Персик.
Агата неуклюже начала искать ладонь Джорджи, чтобы сжать ее в своей руке.
– Да, – ответила Агата, – персиковое дерево все еще там.
Но самый главный вопрос, надолго ли?
ГЛАВА 4
Список желаний
Колин сидел за столиком в магазине Уиллы – и по совместительству кофейне, как он обнаружил, – размешивал сахар в своем капучино и смотрел на проезжающие мимо машины через большое окно. И так как дорога вела в национальный лес с множеством водопадов, машин было много. Эта часть города ощущалась абсолютно по-другому: возбужденно и немного легкомысленно. Давно он здесь не был, но никаких больших изменений не произошло: все тот же ряд старых кирпичных домов, в которых обосновались современные магазины; все то же нежелание местных жителей приходить на Нейшенл стрит: они считали эту улицу переполненной туристами.
Хоть он и не хотел признавать это, но все же чувствовал связь с этим местом, пусть только и благодаря воспоминаниям. Он повидал полмира благодаря своей работе. Благоустройство городских территорий – это не обезличивание, а придание истории города нового витка развития. Он был одним из лучших архитекторов ландшафта в своем деле. Познавать новые культуры, путешествовать по миру, не оставаться на одном месте надолго – именно этого он и хотел. И когда он возвращался домой – из-за вины перед матерью или, как сейчас, по просьбе сестры помочь ей, хотя она никогда не просит о помощи, – то его охватывало странное ощущение, будто ноги начинают прирастать к земле. Он больше не хотел быть тем Колином, выросшим здесь и принявшим ту форму, которую из него хотели вылепить.
Он услышал звук колокольчика у входной двери и повернулся.
В магазин зашла Уилла Джексон. На ней были джинсы, черный топ на бретельках, которые завязывались сзади на шее, и ковбойские сапоги. Ее медово-каштановые волосы как всегда были очень объемными и волнистыми. В школе она всегда делала растрепанный пучок. На самом деле он не помнил, как обычно она укладывала волосы, просто такой он ее запомнил, когда в последний раз видел.
Сейчас волосы у нее лишь прикрывали уши; она разделила их на прямой пробор и одну сторону убрала с помощью блестящей заколки. Ему нравилась такая прическа, она была клеевой и подходила Уилле, той Уилле, которой она стала, по его мнению. Он даже не мог подумать, что ошибается на ее счет. Он определенно не мог ошибаться. Потому что если он все-таки ошибался по поводу Уиллы и его вдохновения, тогда он ошибался по поводу своих решений.