Пэкстон села в машину, посмотрела на удаляющиеся машины и подумала, что же, черт возьми, произошло?
Вместо того чтобы поехать домой, Пэкстон направилась к Себастьяну Роджерсу. В его особняке все еще горел свет, поэтому она припарковалась на подъездной дорожке.
Себастьян вернулся в Вотер Волс в прошлом году, чтобы взять управление зубной клиники доктора Костово на себя, также он купил дом доктора Костово, так как тот ушел на пенсию и уехал в Неваду, потому что воздух в этом городе плохо влиял на его артрит. Это был темный каменный дом с каменной декоративной башенкой. Особняк назывался «Тенистое дерево». Себастьян как-то рассказал Пэкстон, что любит атмосферные места, и ему нравиться жить в доме, который напоминает особняк из фильма «Мрачные тени».
Она постучала в дверь. Спустя мгновение появился Себастьян.
– Привет, красавица, – поприветствовал он Пэкстон и шире открыл дверь. – Не ждал тебя сегодня.
– Просто хотела поздороваться, – ответила она и прошла в дом. Слова прозвучали неубедительно даже для нее, хотя ей и не обязательно выдумывать предлог, так как Себастьян всегда был рад ее приезду.
Пэкстон прошла в гостиную и села на диван, на котором до этого сидел Себастьян и смотрел телевизор. Если судить по внешнему виду дома, то внутри можно было ожидать увешанные мечами и шкурами убитых животных стены. Но Себастьян интерьер сделал светлым и комфортным. Он переехал сразу после того, как Пэкстон отказалась покупать этот дом. И теперь она с наслаждением наблюдала, как это место становится его домом. Иногда она даже завидовала его независимости. Она скинула туфли и с ногами забралась на диван, убрав их под себя, когда Себастьян сел рядом. На нем были спортивные штаны и футболка. Ноги были босые, и можно было разглядеть его идеальный педикюр.
Себастьян был красивым мужчиной; его лицо было таким же утонченным, как и стихи Джона Донна. Все думали, что он гей, но никто не знал наверняка. Он ни подтверждал, ни отрицал эти слухи. Ни в школе, ни сейчас. Пэкстон была уверена, что она единственная знала правду и видела доказательство. В школе он был худым, со светлыми волосами, подводил глаза черным карандашом и носил длинные пальто и сумку-сэтчел, хотя все остальные хвастались своими рюкзаками. Его нельзя было не заметить. Именно поэтому она его и заметила как-то в торговом центре в Ашвилл, когда они были в выпускном классе. Ашвилл был примерно в часе езды от Вотер Волс, и Пэкстон с друзьями почти каждую субботу ездили туда в торговый центр. Себастьян там был в ресторанном дворике вместе с колоритными ребятами. Ребятами не из Вотер Волс. Они были другими, таких не увидишь в маленьких городах. Они с друзьями как раз проходили мимо, когда Пэкстон увидела его. Внезапно один из парней с черным «ежиком» на голове и в длинных черно-белых перчатках до локтей склонился над столом и поцеловал Себастьяна в губы, взасос. Во время поцелуя Себастьян открыл глаза и увидел ее. Не отрываясь от губ парня, он проследил за ней глазами, пока она проходила мимо. Она еще никогда в жизни не видела ничего более откровенного и соблазнительного.
Вспомнив тот поцелуй, она подумала, что сейчас он стал совсем другим. Он был очень собранным, почти асексуальным в строгих сшитых на заказ костюмах, с шелковыми галстуками, которые были настолько гладкими, что, казалось, отражали свет.
– Как прошел день? – спросил он, положив руку на спинку дивана так близко к Пэкстон, что чуть ли не дотрагивался до нее.
– Думаю, хорошо.
Она потянулась к полупустому бокалу с вином на столе и сделала небольшой глоток.
Он наклонил голову.
– Просто хорошо?
– Лучший момент дня – ранний приезд Колина. Теперь работы с ландшафтом «Мадам Блу-Ридж» точно закончатся к сроку. Но встреча клуба сегодня была очень странной. У нас столько дел перед празднованием, а все только отвлекались.
– В смысле?
Она замолчала, обдумывая, как ему все рассказать.
– Когда я становилась слишком шумной в детстве, моя бабушка всегда говорила, что если ты узнаешь чей-либо секрет, то твой собственный тоже кто-то узнает. Копни неглубоко – повалятся все остальные. Именно так можно описать встречу. И когда все начали, они уже не могли остановиться.