Но я уже не слушала. Подумать только! Данута! Мерзкая гадина, оставившая на моем плече отметину - дочь магистра Измира! А я, как обычно, обо всем узнаю едва ли не последней. Обидно.
- А раньше ты не мог сказать?! - руки так и чесались отвесить ему хороший такой подзатыльник. Совсем совесть потерял!
- Мог, - невозмутимо сообщил Властелин и попытался зарыться носом в мои волосы, но я уклонилась.
- Так почему не сказал? - зашипела я. Получилось не хуже, чем у гадюки, которой ненароком оттоптали хвост.
- Вот поэтому и не сказал.
Я досадливо скрипнула зубами, но продолжать этот бессмысленный спор поленилась. Властелин - это диагноз, притом неизлечимый. А в случае с моим благоверным, который искренне уверен, что прав всегда и во всем, так и вовсе - приговор.
Наевшиеся и заметно повеселевшие разбойники принялись мучить несчастную гитару с удвоенным рвением. Пришлось мне в целях сохранения слуха как такового переместиться подальше от источника жутких звуков. Отгородившись от горе-музыкантов (гитара передавалась по кругу, но справиться с капризным инструментом пока не удалось никому) широкой спиной Алекса, я немного расслабилась. Взгляд лениво заскользил по поляне.
У соседнего костра несколько здоровенных детин терзали многострадальную гитару. Рядом - играли в кости и азартно спорили о результатах. Тут и там слышались обыкновенные мужские разговоры: об оружии, последнем набеге, женщинах (которых, кстати, я здесь пока не видела), бочонке доброго вина, который вчера удалось умыкнуть прямо из-под носа растяпы-возницы, следовавшего с обозом в Академию. Кое-кто очень тихо, чтобы, не приведи боги, не услыхал Фил, даже пытался рассуждать о магии. Иногда до меня доносились скабрезные шуточки и сальные анекдоты. Жизнь в лагере шла своим чередом.
Разбойники, и до того не внушавшие должного страха, теперь и вовсе воспринимались как старые знакомые. В глубине души уютным клубком свернулось чувство защищенности. Спокойно здесь было. Будто и не в разбойничьем лагере находишься, а в собственной долине. Почти.
Пожалуй, я бы не отказалась от такого "эскорта" до самого Акриса. А лучше - до победы над Власом. Может, подкинуть Властелину мыслишку?
Быстрее всех сдался Габриэль. Видно, сказки о белоснежных и возвышенных ангелах, коротающих дни за музицированием и сочинением стихов, не на пустом месте возникли. Во всяком случае, судя по гримасе отвращения, прочно обосновавшейся на физиономии крылатого, пресловутый медведь его уши благополучно обошел стороной.
Ангел стремительно переместился к соседнему костру и бесцеремонно распихал разбойников, расчищая себе место. Те окинули его оценивающими взглядами и нарываться не стали. Молодцы, умные бандюги. Предусмотрительные.
Габриэль потянулся за гитарой. Мужикам уже и самим стало интересно, что же у него получится. А может, просто захотелось поглядеть на позор нахального гостя. В любом случае, инструмент крылатому отдали без разговоров.
Внимательно оглядев протянутую ему гитару, ангел брезгливо поморщился (небось, тоже ворованная!), но за неимением лучшего с азартом принялся подкручивать струны. Вся поляна, затаив дыхание, наблюдала за его манипуляциями.
Наконец с ними было покончено.
Тягучая, словно патока, мелодия окутала поляну черным бархатом. Густая, рычащая, но в то же время певучая, струящаяся. Романтичная. Я не понимала ни слова, но готова была поклясться, что ангел поет о любви. Его голос мягко обволакивал, ненавязчиво проникал в самое существо, порождая трепет.
Вон, даже матерых разбойников с большой дороги (в самом буквальном смысле этого слова!) проняло, что уж говорить обо мне! Веки опустились сами собой, голова уютно склонилась к плечу Властелина. А перед закрытыми глазами замелькали красочные образы, сменяя друг друга с головокружительной быстротой.
Я и вообразить себе не могла, что в душе чернокрылого бушуют такие чувства... На глаза стала наворачиваться предательская влага.
Музыка оборвалась неожиданно.
И воцарилась просто нереальная тишина. Я вздрогнула, лишившись такого манящего покрова из грез, и едва ли не силой разлепила глаза. И обнаружила себя уютно устроившейся у Алекса на коленях. Когда только успела, спрашивается?!
Разбойники, казалось, и дышать-то забыли. Каждый боялся нарушить звенящее молчание первым и окончательно развеять остатки волшебного флера, окружившего нас на несколько мгновений, пока пел ангел. И морды у них были до того просветленные, хоть сейчас стройным шагом к дознавателю и на виселицу.
Гибриэль задумчиво обвел взглядом круг поляны, неопределенно пожал плечами и, прихватив ханатту, скрылся в темноте. Видно, понял, что перестарался.
- Ты это... - осторожно царапнул меня по руке Лап, - прости меня.
Так, кажется, меня посетили слуховые галлюцинации... Я недоверчиво воззрилась на кота в ожидании хоть какого-нибудь подвоха. Но его не последовало. Напротив, рыжая морда выглядела до того разнесчастной, что даже мое переполненное обидой сердце дрогнуло.
В конце концов, этот полосатый прохвост мне друг. А друзей иногда приходится прощать. Нет, по-хорошему, конечно, следовало дуться долго и правдоподобно, дабы его рыжая совесть окончательно пришла в рабочее состояние, но ведь все равно мириться придется. Так что здесь без вариантов.
Я осторожно погладила кошака, а потом и вовсе сгребла эту упитанную тушу в охапку и прижала к груди, бессовестно зарывшись замерзшим носом в пушистый мех.
- Надеюсь, секреты у тебя закончились, - вполне мирно выдохнула я, перекрывая раскатистое урчание. - Потому что если нет - одним огненным шариком ты у меня не отделаешься.
Не забыть бы сказать Габриэлю, что его крылатой персоне не было бы цены в тайной службе какого-нибудь короля. Вы только представьте! Одну песенку сбренчал, и все во всем мигом признались, раскаялись и воспылали желанием понести заслуженное наказание. С такими талантами никакой ханатты не надо!
- Острый Огонь - одно из сильнейших заклятий на крови, - медленно, словно все еще раздумывая, стоит ли вообще возвращаться к этой теме, выговорил Алекс.
А вот это уже интересно! Я встрепенулась, сбросила с себя остатки расслабленной неги и принялась жадно ловить каждое слово бывшего мага. Интуиция подсказывала, что он может рассказать куда больше, чем энциклопедия, мирно лежащая на дне безразмерной сумки. Если захочет.
- Оно полностью испепеляет противника, но перед этим вытягивает из него все жизненные силы и отдает их хозяину. Жуткая мерзость. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что оно давным-давно запрещено?
П-фе... Я отрицательно мотнула головой. Страшно даже подумать, до чего надо дойти, чтобы опуститься до такого.
- А ты... - инстинкт самосохранения был категорически против, но не спросить я не могла.
- Я - нет, - успокоил меня Властелин. - Но зато Острый Огонь был любимым заклинанием Власа. Впрочем, судя по тому, что осталось от ардрадского посыльного и твоего дома, за прошедшие полвека мало что изменилось.
М-да, грядущая встреча обещает быть недолгой...
- Постой-ка, - я вскочила и принялась нервно вышагивать подле костра - так думается легче, - с посыльным все относительно сходится. Хотя, я в упор не понимаю, чем он помешал колдуну. Но как Власу удалось уничтожить мой дом?
Властелин устало потер виски и невидяще уставился на огонь. Этого не знал даже он.
Какое-то время я безмолвно разглядывала отблески пламени в серых глазах. Расцвеченная бликами, радужка отливала красным. Казалось, что огонь не отражается, а горит в серебряных глазах моего мужа.
- Думаю, скоро у нас будет возможность спросить его лично, - наконец проговорил Алекс.
Ага, вот только возможность прочувствовать ответ на своей шкуре мне совсем не улыбается.