— Алина, не могла бы ты оставить нас наедине. Мне нужно поговорить с Меланией… насчет побочных эффектов принятия знания нашего языка.
Алина с хитрой улыбочкой взглянула на темного.
— Делайте, что хотите, только сильно не шумите.
Она оставила поднос с едой и вышла. Пришлось запихнуть в себя несколько сдобных булочек, чтобы чем-то замять повисшее молчание. Боже, как вкусно. Стану толстой как мадам Помпадур.
— Мел, я хотел сообщить тебе еще вчера, но не успел. Никому нельзя знать, что твой отец светлый. У нас война вот уже 400 лет, и если наши узнают, они могут решить, что это хитрая попытка уничтожить нас окончательно.
— Уничтожить окончательно? Расскажи мне об этой войне. — Сон смахнуло как рукой, как и мысли об обнаженных мужчинах. Сейчас центром моей вселенной был Асмодеус. Его растрёпанные ото сна, черные прямые волосы переливались в скудных лучах пробивающегося сквозь витражное окно солнца.
— Наш мир должен находиться в гармонии. Инь и Ян, мужское и женское, гармония и хаос. Но светлые основали государство с регулярной армией и начали завоевывать земли. Они организованнее нас, они лучше вооружены и они поработители. Как только светлые ступают на новую территорию, они заставляют произнести местное население клятву верности хранителю светлого пламени. Твоему отцу. Славу. Существ, как я они либо берут в плен либо убивают. Из диких псов плохие рабы, поэтому наш путь второй.
От ужасов, о которых рассказал Асмодеус моя душа вскипела от гнева. Оковы, насильственные клятвы. Отвратительно.
— Поэтому вам и нужна хранительница.
— Чтобы обратить вражеские войска и спасти те территории, что остались.
Идея не говорить окружающим, что мой папаша — тот козел, который проводит геноцид над местными магическими существами казалась более чем здравой. Безумным оставался лишь факт, с какой понятливостью я воспринимала эту информацию.
— Но до своего дня рождения я все равно не являюсь Хранительницей, правильно? — спросила моя не воинственная часть, которой от услышанного захотелось забраться под одеяло. Война, рабство, фу! Мне срочно нужно накрасить ногти или надеть милое платье. Милое платье наверняка решит все мои проблемы.
— Сила уже начала концентрироваться в тебе и вчерашний инцидент с кошаком это доказал. Как только она придет, все магические существа присягнут тебе на верность.
— Магические существа, это кто?
Надо было знать масштабы своих проблем.
— Дикие псы, сатиры, кентавры, оборотни всех мастей, возможно упыри, русалки, если повезет и хранители лесов и степей. Люди, само собой, хотя магическими существами они не являются. Они не желают прихода власти светлых, потому что тогда их низведут до положения рабов.
Он замолк, давая мне время переварить информацию. А потом поинтересовался тоном лектора:
— С кого ты хочешь калькировать язык?
Асмодеус задавал вопрос, заранее зная мой ответ на него. Как будто у меня были варианты.
— А как ты думаешь? Между нами получается не слишком тесный узел магической связи?
Говорила, стараясь звучать, как умная, судя по усмешке на тонких, красиво очерченных губах не особо это у меня выходило.
— Тот узел магической связи, который связывает нас можно разрубить разве что мечом. Так что не бойся, возьми у меня все необходимые тебе… знания.
Прозвучала последняя фраза необыкновенно эротично. Дыхание мое сбилось, в его глазах плясало зеленое пламя. Да и обстановка этой комнаты, огромная кровать, балдахин, расписанные вьющимися растениями стены, заставляли меня задуматься о том, какими теплыми и мягкими оказались его губы. В дверь постучались и раздался быстрый говор Алины:
— Мелания, крошка, совсем забыла тебе сказать. Одежда твоей мамы в твоем распоряжении. На первое время тебе хватит. А потом в городе подберем тебе что-нибудь другое. Асмодеус, к тебе Гато, он рвется встретиться с Меланией и просит твоего разрешения как регента. Как мартовский кошак, под окнами крутится.
Гато, имя того парня с красивыми рыжими волосами. Если вспомнить, в его глазах плескалась нужда, подобная голоду. Словно он всегда довольствовался крошками и никогда не был пущен за накрытый стол.
— Скажи, что я к нему приду. Пусть подождет час. Налей ему пока чая с валерьяной. Мел, времени нет, придется сделать это быстро.
Он взял мою руку и положил к себе на лоб, а сам зашептал слова, шепот, который вдруг подхватила сотня других голосов, раздавшихся из неоткуда. Я не знала, что он говорил, но вокруг нас закружился ветер, а затем мою голову пронзило такой болью, что я истошно закричала. Казалось, черепная коробка разломается надвое, как это было больно и едва я подумала о том, что готова пойти на все лишь бы боль прекратилась, она исчезла сама собой. Асмодеус тяжело дышал. Ох… он же разделял со мной всю мою боль. Захотелось утешить его, погладить по щеке, но рука висела непослушной плетью. Мужчина поднялся, спросил: