— Больно? — спросил, оглядывая княжну.
Он, наверное, ее бы не узнал, если бы Дана не стояла так близко: простоволосая, золотые пряди падали по плечам густо до самых бедер, в глазах серебро мерцало, взгляд казался растерянным и в то же время серьезным, выражал сдержанную решительность. От этого взгляда, наперекор его твердости, невозможно было оторваться, и все же Арьян сделал усилие, отвел взор, замечая, что облачена она просторную домотканую рубаху и босая совсем, только на голове не было венка из луговых цветов, как у всех девушек. Интересно, где няньки княжны, что позволили одной в саду гулять? Арьян поднял голову, выхватывая в темноте шепчущихся и хихикающих между собой девок, как бы невзначай поглядывающих из-за корявых деревцев.
— Княжне не пристало разгуливать одной. Не страшно? — спросил, наверное, грубо, но ничего с собой не смог поделать. Он был требователен, как и отец, к другим и к себе, в первую очередь.
Арьян вернул хмурый взор на княжну. Дана сжала губы рассеянно, покачала головой. Княжич, выругавшись про себя, вновь взял ее руку с вою ладонь, пальцы девичьи были холодные, ну точно русалии, и подрагивали — Дана волновалась, и это быстро размягчило его. В самом деле, зачем набрасываться на девушку?
— Иди сюда, — сказал Арьян, увлекая княжну дальше от посторонних глаз.
Хотя может случиться так, не дай боги, что увидят их вместе, слухи самые разные пойдут. Только не он один должен был о том заботиться, а и сама княжна. Арьян не заметил, как глухое раздражение все же проняло, ее безрассудный поступок остановить его здесь, в саду, возмутил. Зайдя подальше от глаз в заросли орешника и яблонь диких, Арян выпустил руку Даны. Только теперь спросил себя безмолвно, зачем сделал это, запутывая и без того беспорядочные мысли и чувства. Как ни думай, а застала врасплох. Повисло молчание, и в нем с берега докатывались голоса пирующих да хохот юношей, что остались там состязаться один на один. А еще дыхания его и княжны, и их шум каким-то образом сближал, вынуждая почувствовать себя неловко от того, что они, оказавшись так близко, сплетались воедино. Арьян невольно скользнул по стану княжны взглядом, думая о том, что все это он уже когда-то испытывал с Всеславой. Мысль о бывшей невесте обожгла, как кислота. Он даже вздрогнул от неожиданности и закаменел, видя в бледном свете звезд, как красивое лицо Даны изменилось, скованное неловкостью, а взгляд робкий и добрый застыл, и грудь замерла на вдохе. Не было в глазах серых какого-то замысла тайного, и остановила его по порыву своему первому. Это Всеслава его вечно поджидала где-то.
— Тебе лучше в терем возвратиться, — прохрипел он, настаивая на своем, не дождавшись от нее какого-то вразумительного ответа. — Поймает кто и не посмотрит, кого…
Лицо Даны вытянулось, и она отвернулась, льющийся жемчужный лунный свет выхватил и без того белые ланиты ее.
— Зови своих подружек, если хочешь, провожу вас, только дорогу покажи, чтоб никто нас не увидел.
— А ты чего ты боишься, княжич? — вдруг выпалила она резко, поворачиваясь. — Все ходишь стороной и взгляд отводишь. Неужели я не нравлюсь так тебе, что ты нос воротишь?
Арьян даже застопорился от ответа такого, помолчал. Узкие крылья носа Даны раздулись в гневе, да только злость ее и досада одно вызывали — улыбку. Увидев его ухмылку, княжна опустила плечи, и взгляд ее потух. Арьян кашлянул.
— Ты не так все поняла, княжна, — начал он да примолк. Как ни говори, да только она сейчас не поймет его слов, не поймет того, что творится у него на душе, какая буря и смятение.
— Ты очень красивая, Дана, — Арьян сжал челюсти, злясь на себя, что и слов подходящих найти не может.
— Если нравлюсь, поцелуй, — серые глаза пронизали остро до самого нутра.
— Нет.
Дана отпрянула, будто мертвеца увидела, моргнула растерянно, раскрыв губы, выпуская выдох. Развернулась резко и пустилась прочь. Арьян смял кулак, врезал по стволу корявому, упало на землю глухо вялое яблоко.
«Вот же надо такое ляпнуть?!» — чертыхнувшись, вслед бросился, все же, хоть ненароком, а обидел девушку.
— Не обижайся, Дана, — крикнул княжне, следуя через малинник высокий колючий, — о другой думаю. Дана!
Арьян, запутавшись в ветках, порвал ткань рубахи, забранился, вертясь, пытаясь выбраться из колючей ловушки, слыша, как хрустят ветки под ногами у убегающей княжны.
— Дана! — снова крикнул в сырую темноту гущи. — Дана! Вот же гадство, — буркнул, ломая зло ветки, и, вырвавшись из плена, кинулся снова за княжной.