— Собираешься уезжать? — вдруг спросила она чуть севшим голосом.
Арьян прошел к столу и опустился на лавку, задумчиво посмотрел на клочок ясного голубого неба, видневшегося в окошке. Ордана была прозорливой и в последнее время все считывала на ходу, все его желания, помыслы, порывы. Она подошла, накрыв его руку, покоящуюся на столе, своей, слегка сжала.
— Но я только могу тебе пожелать доброго пути, — с какой-то горечью и смирением промолвила она.
Арьян скосил взгляд на ее пальцы, хотелось смахнуть ее руку, но это было бы грубо с его стороны. Ордана живет в лесу, туда и уйдет уже скоро, пути их разные, и она прекрасно это понимает. И мысли о Мирине одна за другой толкали его в пропасть, вынуждая терять терпение, гоня с места. Неведенье терзало хуже, чем рана в ребрах. Неизвестно, что за эти дни с княжной случилось, пока он тут сидел, запертый в стенах.
Ордана убрала руку, так и не дождавшись никакого ответа. А когда половица у порога привычно скрипнула, Арьян стиснул пальцы в кулаки.
Конечно, поступать против воли отца недозволительно с его стороны, но, в конце концов, это его жизнь.
Побыть в одиночестве долго не удалось. Послышались шаги, и по ним Арьян узнал Данимира. Брат ворвался в горницу, быстро пересек ее и опустился прямо напротив Арьяна, вперившись в него молчаливым взглядом.
— И что ты задумал? — наконец, спросил он.
Арьян опустил взор, разглядывая древесный узор стола.
— Поеду в Излуч.
Данимир покивал головой, будто уже вперед знал, что ответит брат, хотя догадываться тут и нечего, одни друзья у них ныне верные были.
— Нужно сказать Векуле, чтобы кметей собирал. Ждать уже нельзя, если валганы покинут Вель, мы их долго искать будем по степи.
— Завтра и выезжаем. Еще крюк делать до острога, времени много потеряем. Да еще празднества надвигаются, как бы это все не затянулось.
Арьян помрачнел. О том, что заканчиваются дни русалии и коло вешнее входит в пору зрелую, совсем позабыл. Он провел рукой по лицу, ощущая, как отвар, что дала Ордана, размягчил тело, и как клонит в сон, хоть день был в самом разгаре. Столько всего случилось за эту пору, слишком много потерь. Сначала мать, потом невеста, теперь еще и княжна.
Данимир качнулся вперед, поднимаясь со своего места.
— Пойду, оповещу наших, что выезжаем, — окинул он взглядом твердым брата.
Младший хорошо знал, как влияют на Арьяна зелья Краймиры, и сегодня была последняя чаша. Он оправился и больше ни в чем не нуждается, пусть благодарен был травнице. Арьян кивнул, отпуская брата.
— Вечером в гриднице всех жду.
Данимир ушел, оставив Арьяна сидеть за столом в одиночестве. Тишина сгущалась, и через туман в голове вливались невнятные звуки с улицы. Глаза смежались. И зачем пил это снадобье? В конце концов, княжич сдался, поднявшись и добредя до лежанки, повалился на постель, закрывая глаза. Перед глазами все вертелось-крутилось, как листья, закрученные вихрем, мысли поднимали его куда-то и уносились прочь, далеко от стен княжества, за земли воличей, туда, где была сейчас княжна Мирина.
Голубые глаза, спокойные, как заводь, бархат волос и голоса окутывал его, касаясь самого сердца. И чужие руки оплетают ее, как веревки, сдавливая. Арьян вздрогнул и проснулся. Было уже сумрачно, копошился где-то в дверях Митко, приготавливая на вечер лучин. Арьян головой тряхнул, сбрасывая наваждение, да только сердце жгло хлеще от нетерпения.
Он поднялся, в гриднице, верно, все уже собрались, сидят без него. Проклятый недуг!
Умывшись прохладной водой, что принес отрок, Арьян отерся рушником и, подпоясавшись, спустился в дружинный двор. В оконцах длинной избы уж горели лучины. Арьян, пригибаясь под низкую притолоку, вошел в горницу, полную людьми да запахом мужского духа и браги. Сразу и тесно внутри стало. Мужчины повернули головы в сторону двери, приветствуя княжича кто кивком, а кто крепким пожатием руки. Судя по распитым бочонкам да густому душному воздуху, сидели тут они уже давно. Арьян опустился рядом с Векулой-десятником с одной стороны, с другой сел Данимир, от него по левому боку опустился и Мечеслав. Все уперли в княжичей горящие взгляды, хоть в пору сейчас в седла да на валганов идти.
— Вы верно знаете, что князь против этого похода, — начал Арьян, оглядывая каждого кметя.
Числом их оказалось с два десятка, и каждого княжич знал, и каждому доверял. Не мало, но и не много, чтобы одолеть врага. Взоры их только тверже сделались, не все поддерживали правду князя, хоть в том и признаться открыто не могли. Каждый готов защищать свои земли.