Потом он выпил еще бокал вина и сказал организаторам, что стекло, которое он сделал, этот кусок ночи, полный света ночной луны, должен остывать в лунной тени. Кто-то, хорошо знакомый с техникой охлаждения раскаленного стекла, сказал, что это невозможно, потому что такое стекло может охлаждаться несколько дней, недель, а может быть и месяцев.
— Меня это вообще не волнует, — сказал Храпешко и лег спать.
И все же, откуда Храпешко набрался такого мужества, чтобы в минуты слабости противостоять всем? Это правда, что он мог так же, как его коллега, делать свое художественное дело во время своего собственного христианского поста, но для этого пришлось бы ждать слишком долго, и в таком случае соревнованию, которое по сути своей подразумевает одновременность, было бы бессмысленно. Только поэтому он и уступил. Но что касается охлаждения стекла, он не мог и не хотел идти на уступки.
Храпешко потребовал три месяца для охлаждения своего стекла.
Странно, но и Шакир потребовал столько же.
За то время, пока стекло охлаждалось, Храпешко подружился с Шакиром до такой степени, что он, Шакир, решил показать Храпешко экзотические пейзажи Средней Азии при условии, что тот, Храпешко, расскажет о своем опыте в экзотических пределах Центральной Европы, и при условии, что они останутся друзьями независимо от исхода соревнования, хотя это и казалось невозможным.
— Согласен, — сказал Храпешко, — хотя я не уверен, что сумею выражаться так красиво, как это делают философы.
Следующие дни эти двое, выказывая то тут, то там некоторые признаки художественной ревности, шатались по базарам Оттоманской империи, рассматривая редкие предметы из стекла бейкоз, используемые для роскоши в Конии, а также для повседневного, точнее повсеночного использования в катакомбах Каппадокии, потом посетили величайшие в мире минареты, прошагали бóльшую часть Аравийской пустыни, чтобы подышать пыльной сухостью ее воздуха; посетили Дамаск, Мосул, Самарру, Багдад, дошли на юге аж до Мекки и Адена, спрашивая по дороге стариков, не знают ли те какую-нибудь историю, в которой говорится о стекле.
— Как не знать, — отвечали им арабы и без дальнейших размышлений пускались в рассказы о некоем султане, у которого была очень красивая дочка, для которой он приказал построить замок, чтобы запереть ее там, желая скрыть от глаз других мужчин, недостойных ее красоты. Главный зодчий замка, до смерти влюбившийся в нее, решил сделать замок из стекла, чтобы можно было любоваться девушкой снаружи.
Они рассказали, что были собраны все стеклодувы Средней Азии, были приглашены все мастера и художники, были устроены тысячи печей для плавки стекла, чтобы построить этот замок. Замок строился быстро и был готов через год. Султан, очень довольный, не зная, о каком замке идет речь, щедро вознаградил зодчего и тут же приказал запереть девушку в построенном дворце. Разумеется, ее было видно не только зодчему, но и всем добронамеренным гражданам, проходившим мимо этого дворца. Но, как это бывает, султан прознал, что говорят про замок, и решил сам удостовериться в истинности слухов. Однажды ночью, переодевшись купцом, он прошел мимо дворца и снаружи увидел не только свою дочь, расчесывавшую волосы, но увидел рядом с ней и зодчего, который смотрел на нее во все глаза. Говорят, что султан был так зол, что приказал сразу же снести замок вместе, с двумя влюбленными внутри. Решил казнить обоих: дочь за то, что ему ничего не сказала, и зодчего за то же. В сказке говорится, что когда ломали стеклянный замок, стеклодувы плакали в голос, и их плач был слышен даже в Индии. Сквозь слезы на глазах они видели, что двое влюбленных все время, пока рушился замок, стояли в обнимку, и когда, наконец, тот с грохотом разбился, две стеклянные песчаные змеи уползли в горячий песок пустыни. Многие говорят, что и по сей день проходящие через пустыню путники замечают следы на песке, оставленные сплетенными стеклянными змеями.
— Ох, какая красивая и правдивая история! — Храпешко был в восторге. — Но, конечно, и очень грустная.
— А теперь и ты расскажи нам что-нибудь, — попросили рассказчики, — про места, откуда ты родом.
— Там, — начал Храпешко, — есть горы, которые постоянно меняют цвет.
— Никогда не слышали о горах, которые меняют цвет!
— Летом они зеленые, потому что деревья полны листьев, а зимой белые из-за сильного снега.
— Мы слышали и от других людей, приходивших оттуда, про снег, и они в один голос нам говорили, что он похож на песок пустыни, только белый и холодный, что-то вроде белого и холодного песка. И, кроме того, он скоро исчезает. Расскажи нам что-нибудь еще.