Потом Пересунько рассказал, что окно это можно открыть только когда подлодка в определенном квадрате на подходе к Кубе со стороной равной примерно 200 километров. И ещё одно, дескать, на острове этом время течет не так как у нас: там проходит час времени, а на подлодке всего минута. Этим и пользовались морячки, которые отправлялись на остров, чтобы соснуть после дежурства. А Пересунько, гад, с них еще и плату брал за посещение острова, как за антракцийон.
Я его тогда за горло опять схватил и говорю, чтобы фокусы свои он приберёг для бродячего цирка, в котором его уже обыскались. А он мне говорит: «Я тебе докажу, пойдем вместе, сам всё увидишь!». Короче говоря, мы пошли...
Все оказалось как он описывал: были мы в пещере, потом вышли к морю. Матросы наши сколотили из подручных материалов лежаки. Ну эти, как их? Шинслонги! И поставили их, шинслонги эти под деревья. «Красота! Почти как на Ялте. А я не верил тебе. Ну ты, извиняй меня, Пересунько. Кстати, а как тебя зовут-то?» - говорю. Пересуньку звали Виктором. Затем мы искупались и решили прилечь подремать чуток. Лежу, ветер теплый на меня дует, а надо мной дерево на котором яблочки пьяные растут, красота!
Прошел час, наверное. Разбудил меня свист. Глаза открываю вижу в небе летит камень, большущий такой, с грузовик размером, гладкий, летит медленно, свистит и прямо к нам. Я Пересуньку толкнул, пальцем ему кажу на чудо это. Мы переглянулись и в кусты - нырк. Мало ли чего. А камень тем временем к земле подлетел и, хлоп, на песочек приземлился. Сидим, не шелохнемся, ждём, что дальше будет. И тут у этого серого голыша без окон и дверей, сторона одна растворяется, как будто и не было ее, и видим мы, что там, вроде как, кабина самолета, а в кабине той сидят двое. Пилоты одеты в костюмы белые - лётные. Вышли они из камня и встали, смотрят туда где пещера находится из которой мы час назад появились. Их я хорошо разглядел: один - мужик: крепкий, коротко стриженный, лицом на Магомаева похож, а вторая - баба: фигуристая такая, волосы словно золотые, целая копна, на солнце так и сверкают, глазки как у лани, носик вздернутый, кожа - фарфор, красивая зараза. Оба голубоглазые.
Магомаев этот бабе руку на плечо положил, а второй рукой на пещеру показывает, вроде как, сказать чего хочет. Только вот не говорили они. Не говорили ртом, так как мы привыкли. Он ей когда руку-то на плечо положил, на лбу у него еще один глаз открылся. Да! Третий глаз! Тоже голубой. И она туда же, в след за ним глаз на лбу раскрыла. Уставились друг другу глаз в глаз и не моргают, сволочи. Ну и я смотрю на них, меня будто паралич схватил, оторваться не могу. Так вот, штука какая интересная: когда я в глаз мужику смотрел в мозгу у меня картинки возникали, мысли его видел, понял, что общаются они так, без слов. Они как эти, телехваты, вот. Картинки такие он ей показывал: пещера эта, где мы вылезли из экрана, а под пещерой в земле трещина будто большая - разлом. И оттуда свет исходит яркий. Дальше он ей показал как они заходят в пещеру, кладут туда ящик какой-то. Потом ящик взрывается и разносит к чертям собачьим пещеру эту, следом на развалины приезжают большущие машины, лучами синими светят, землю выравнивают, взрывают опять что-то - стройка идет. А в конце стройки поверх ставят пирамиду, как в Египте, Хеопсу. Смотрю, а Пересунько тоже замер, на них глядит. Бабёнка кивнула головой, Магомаев залез в камень, вытащил тот самый ящик-бомбу и они двинулись к пещере. Пересунько заёрзал и шепчет: «Окно! Они сейчас пещеру взрывать будут с окном вместе. И всё, пиши пропало, не попадем мы обратно! Надо идти за ними и прыгать скорее в окно». И мы гуськом побежали за телехватами, которые уже в пещере скрылись.
Зашли мы в пещеру, а там они у нашего экрану стоят, мы за уступом спрятались, наблюдаем. Они глядят на окно в наш мир. Златовласая глаз на лбу распахнула и на Магомаева смотрит, дескать : «Что это за штуковина?». А он на неё. Глянул я в его глаз, а он ей снова картинками разлом этот показывает под пещерой и что, дескать свет этот из разлома в пещеру просочился и появился экран наш. Она кивнула, поняла, мол, и ящик у него из рук взяла, под экран поставила, рукой по ящику провела - он синим цветом засветился. «Бомбу активировали» - шепнул Пересунько. «Надо их отвлечь и прыгать» - говорит. А как отвлечь? Под ногами камней даже нет - песок один. Посмотрел я на руку - часы у меня командирские, ну долго не думал - часы снял, жду когда момент удобный подвернется. Смотрю на трехглазых, а Магомаев блондинке начал картинки постыдные показывать: как будто у них шуры-муры в пещере этой. А она брови-ласточки свои сдвинула и ему в ответ другое кажет: как он Камень-самолёт возле окияна моет, а уже затем она к нему подходит и они целуются рядом с чистым камнелётом. Но Муслима это видение не устроило, он руки в бока уткнул и снова ей, что-то транслировать начал. А я-то думаю, пока они ссорятся нужно действовать. Взял я часы и со всего размаху им за спины бросил, так, что они об стену пещеры ударились с громким шумом. Парочка эта разом спорить кончили и повернулись в сторону звука, так что экран остался за их спинами. Я толкнул Пересуньку и мы побежали... Время будто замедлилось, я чувствовал как сердце моё стучит, медленно, тук...тук...тук... и бежать по песку было трудно. Последнее, что я помню перед прыжком в экран, это как Магомаев и блондинка повернулись в нашу сторону и оба раскрыли рты, наверно, от удивления... Когда я открыл глаза, я понял, что мы в радиорубке. Пересунько уже у своих рычагов стоял и крутил их. Экран исчез.