Занавеска, наконец, откинулась, и в окне появилось прекрасное лицо Яки.
— Это я, Меральда, — прошептала она, и лицо юноши просветлело.
— Мне надо с тобой поговорить. Выйди, пожалуйста.
— Здесь теплее, — насмешливо и с намеком ответил Яка в своей обычной манере.
Понимая, что ведет себя безрассудно, Меральда тем не менее кивнула и юркнула к входной двери. Яка, голый по пояс, держа в руке единственную свечу, отпер сразу. Он приложил палец к губам, взял Меральду за руку и неслышно провел за занавеску, отделявшую его спальню. Не дав девушке ничего сказать, он привлек ее к себе, стал целовать, а потом потянул вниз.
— Перестань? — прошипела она, вырываясь. — Надо поговорить.
— Потом, — прервал ее Яка, шаря руками по ее телу.
Меральда отодвинулась.
— Сейчас, — возразила она. — Это важно.
Яка сел на кровати, все еще усмехаясь, но не делая попыток уложить ее.
— Срок уже большой, — сразу начала девушка.
Юноша вопросительно поднял бровь.
— У меня будет ребенок, — тихо выпалила она. — От тебя.
Его будто ударили по лицу сковородкой.
— Но к-как? — заикаясь, промямлил он после продолжительного молчания. — Это же было всего один раз.
— Вполне достаточно, — сухо ответила она.
— Но… — покачал головой Яка. — А лорд Ферингал? И что же нам делать? — Он снова помолчал и впился взглядом в Меральду. — А он и ты — вы уже?..
— Только с тобой, — твердо ответила Меральда. — Единственный раз в жизни.
— Что же нам делать? — повторял Яка, беспокойно теребя одеяло. Меральда никогда не видела его таким растерянным.
— Я думала, что должна буду выйти за лорда Ферингала, — сказала она, обнимая его, чтобы успокоить. — Если не для себя, то ради моей семьи, но теперь все изменилось, — сказала она, глядя ему в глаза. — Я не могу принести в замок Аук ребенка от другого мужчины.
— Но что же делать? — повторил Яка, который, казалось, отупел от обрушившегося на него известия.
— Ты же говорил, что я нужна тебе. Вот, теперь ты получил меня с плодом в чреве, и мое сердце тоже принадлежит тебе.
— Лорд Ферингал меня убьет.
— Но мы здесь не останемся, — ответила Меральда. — Ты говорил, что мы можем отправиться по Побережью Мечей до Лускана и даже до Глубоководья. Вот так и сделаем, так надо.
Но Яку, похоже, такая перспектива не прельщала.
Меральда тряхнула его за плечи.
— Правда, все к лучшему, — сказала она. — Я люблю тебя, я твоя, и сама судьба вмешалась, чтобы соединить нас.
— Но это безумие, — ответил Яка, отстраняясь от нее. — Мы не можем бежать. У нас нет денег. Ничего нет. Да мы сдохнем по дороге к Лускану!
— Ничего нет? — переспросила Меральда, только сейчас начиная понимать, что он так говорит не только из-за первого испуга. — Мы. Мы есть друг у друга. Есть наша любовь, есть наш будущий ребенок.
— Ты считаешь, этого достаточно? — так же недоуменно спросил Яка. — И что за жизнь нас ждет? Мы станем нищими, будем грызть землю и растить ребенка в грязи?
— А какой у нас выбор?
— У нас? — спросил Яка и прикусил язык, поняв, что ляпнул не то.
Меральда изо всех сил старалась не разрыдаться.
— Значит, ты солгал мне? Чтобы я переспала с тобой? Значит, ты меня не любишь?
— Нет, не так, — заверил Яка, обнимая ее, — но как мы сможем выжить? Ты же не думаешь, что одной любви достаточно, ведь нет? У нас не будет еды, не будет денег, а кормиться надо будет троим. И что будет, когда ты растолстеешь и станешь уродливой, и мы даже любовью заниматься не сможем, чтобы испытать хоть какую-то радость?
Девушка побелела и вырвалась из его объятий. Он двинулся за ней, но она его оттолкнула.
— Ты говорил, что любишь меня!
— Говорил, — ответил Яка. — И говорю.
Она покачала головой, внезапно все осознав.
— Ты желал меня, но никогда не любил. — Ее голос дрогнул, но она решительно продолжала: — Дурак. Ты даже не знаешь, в чем розница. — С этими словами она повернулась и выбежала из дома. Яка не тронулся с места.
Меральда проплакала всю ночь, стоя под доящем на холме, и вернулась домой лишь под утро. Теперь ей все было ясно. Ну и дура же она была, что отдалась Яке Скули. И когда она будет вспоминать свое прощание с невинностью, мгновение, превратившее ее из девочки в женщину, то на память ей будет приходить не та волшебная ночь в нолях, а сегодняшняя, когда она поняла, что отдала самое сокровенное себялюбивому, холодному, пустому мужчине. Даже не мужчине — мальчишке. Какой же дурой она была!
Глава 16
ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ
Они сидели, скорчившись, под телегой, а вокруг колотил дождь. Вода текла и под повозку, земля даже здесь стала раскисать.
— М-да, не о такой жизни я мечтал, — уныло заметил Морик. — Как низко падают великие.
Вульфгар усмехнулся и покачал головой. Для него комфорт не имел такого значения, как для его приятеля, и на дождь ему было, в общем-то, наплевать. Он ведь вырос в Долине Ледяного Ветра, а там климат был куда суровее, чем на этой стороне Хребта Мира.
— Ну вот, испортил лучшие штаны, — проворчал Морик, пытаясь умоститься на сравнительно сухом пятачке.
— Селяне могли бы дать нам убежище, — напомнил ему Вульфгар. Чуть раньше им встретилось несколько сельских домиков, и варвар предположил, что крестьяне наверняка поделились бы с ними едой и предоставили бы кров.
— Но тогда селяне знали бы о нас, — возразил Морик. — Если когда-нибудь нас станут разыскивать, будет легко проследить наш путь.
Молния ударила в дерево на другом краю поляны, мгновенно превратив его в пылающий факел. Морик испуганно вскрикнул.
— Кому взбредет в голову преследовать нас? — спросил Вульфгар.
— У меня немало врагов, — заявил Морик, — как и у тебя, дружище. Или ты забыл городских советников Лускана?
Вульфгар безразлично пожал плечами — ему это было неинтересно.
— А будет еще больше, уж поверь мне, — не унимался Морик.
— Если мы начнем промышлять грабежом, то конечно.
Бродяга вскинул бровь:
— А что же, жить как крестьяне, грязь месить?
— Это так ужасно?
Морик фыркнул, и Вульфгар безнадежно усмехнулся.
— Нам нужно постоянное убежище, — объявил Морик, когда вода снова подтекла ему под зад. — Какой-нибудь дом… или пещера.
— В горах много пещер, — сказал Вульфгар.
Однако они оба знали, что почти все пещеры уже заняты.
К утру дождь закончился, и солнце ярко засияло в синем небе, но Морик был по-прежнему хмур. Он ворчал, шлепая по грязи, а когда они набрели на чистый горный ручей, стащил с себя штаны и затеял стирку.
Вульфгар тоже постирал одежду и вымылся. Холодная вода действовала успокаивающе на раненое плечо. Лежа на нагретых солнцем камнях в ожидании, когда высохнет одежда, Вульфгар заметил дымок, неторопливо поднимавшийся в небо.
— Там люди, — сказал варвар. — Наверняка они добры к тем, кто приходит как друг.
— Ты, похоже, никогда не уймешься, — недовольно отозвался Морик, потянулся и достал из ручья охлажденную бутылку. Отхлебнув, он предложил Вульфгару. Варвар поколебался, но взял.
Вскоре, натянув на себя еще влажную одежду и уже слегка навеселе, они продолжили путь по горным тропкам. Взять с собой повозку они не могли, поэтому спрятали ее в кустах, а лошадей пустили пастись. Морик заметил, что, если кому-то захочется их обворовать, сделать это будет нетрудно.
— Тогда нам придется все украсть обратно, — ответил Вульфгар, и Морик рассмеялся, не уловив сарказма в его словах.
Однако, заметив, что друг посерьезнел, он сразу умолк. Проследив за взглядом Вульфгара, Морик понял в чем дело, — впереди на тропе валялась огромная ветка, сломанная совсем недавно. Вульфгар подошел поближе, наклонился и стал внимательно осматривать место.