Жило в Бонхо также своими деревнями и племя суне, занимавшее подчинённое по отношению к бонхойцам положение. Как я понял из преданий и рассказов стариков, давным-давно пришельцы-бонхо завоевали землю предков суне, отобрали часть их земель и заставили платить дань. Каждое бонхойское селение имело от одного до трёх сунийских, обитателям которых приходилось поставлять хозяевам определённый набор продуктов и ремесленных изделий.
Всё многообразие племён Пеу говорит не то на родственных языках, не то на диалектах одного языка, так что друг друга они все понимают. Племён же много: кроме бонхойцев, суне и сонава, о которых я уже упомянул, есть ещё рана и сувана на востоке, а также текоке, тесу, талу, хоне, вэе, ласу, тинса, ванка и другие на западе. Весь остров при желании (и если никто не проломит голову чужаку) можно обойти за несколько недель.
Но положение этого острова на местном глобусе оставалось загадкой. Явно в южном полушарии (если, конечно, солнце здесь встаёт на востоке). И довольно близко к экватору, поскольку за всё время я не припомню, чтобы хоть раз было холоднее плюс двадцати с хвостиком. И в океане. На этом всё. Где находится этот океан, какие другие острова и земли есть ещё в этом мире – на все эти вопросы никто ответа дать не мог.
За плетёным пологом, заменяющим дверь в жилищах папуасов, послышался шум, выведший меня из полудремотного состояния. Через мгновение в хижину ворвалась Алка, она же Алиу, она же – полстраницы местной отборной ругани, когда Понапе был не в духе. И принялась тараторить обо всём на свете. Что бы я делал без этого агентства местных новостей? Не ведал бы, наверное, ни о чём, кроме гончарных печей.
Буквально за минуту я узнал, что староста побил свою вторую жену, которая, впрочем, успела поставить ему ответный фингал и убежать к родне в соседнюю деревню. Свита нашего сельского босса хранила в этом конфликте нейтралитет. Что у толстого Боре свинья принесла целых двенадцать поросят – кстати, можно обменять одного из них, когда подрастёт, на новые не размокающие в воде чашки, которые мы (то есть я, Алиу и Понапе) научились делать, всего одну чашку за поросёнка, она уже узнавала. А загон сделать можно рядом с твоей хижиной, Ралинга. Места хватает. Заметив проявление недовольства на моём лице, подруга сменила тему.
Я и сам не знал, что думать о наших с ней взаимоотношениях. Как-то само собой чисто рабочие отношения также чисто в рабочем порядке перешли в горизонтально-циновочную (точнее, коленно-локтевую, поскольку позиции, именуемой миссионерской, туземцы, ха-ха-ха, не знают, хотя нет, уже – «не знали») фазу. В общем-то, у местных в порядке вещей и секс до брака, и даже длительное сожительство до свадьбы. Меня самого такая личная жизнь пока более-менее устраивала: и ночь есть с кем провести, и поесть приготовит (кулинарные технологии каменного века мне самому как-то туго давались – так что после переселения из Мужского дома и до Алкиного появления под крышей моего жилища частенько приходилось довольствоваться то полусырой, то сгоревшей едой), и поговорить можно на интересные мне темы. Но узаконивание наших отношений несколько пугало меня. Главным образом из-за местных понятий о родне, согласно которым, женись я на Алке по официальным папуасским правилам и обрядам, все её родные и прочие братья, сёстры, дядьки-тётки, племянники могут припереться в любое время ко мне в гости и на полную катушку пользоваться моим гостеприимством, а если плохо встречу, то есть стол будет скудным, ещё и жадным жлобом ославят. Наслышан о подобных особенностях родственных отношений. Тивори, один из двух оболтусов, делающих вид, что учатся гончарному делу у Понапе, постоянно, появляясь после выходны… тьфу ты, двух-трёхдневной отлучки, жаловался на скупую родню: типа, придёшь в гости повеселиться, в общем, пожрать, а тебе вместо свинины под специями – печёного баки (смешно, но в таком контексте упоминание этого слегка вытянутого корнеплода у папуасов имеет то же значение, что и «хрен тебе» у русских). Да и вмешательства в семейную жизнь со стороны потенциальной родни, которой тут полдеревни, тоже чего-то не хочется. Так-то родственники Алиу могут предъявить мне что-либо, если бы я её побил. А в случае официальной регистрации отношений у нашего шамана, сразу нашлось бы немало желающих поучить жизни молодожёнов. Потому меня вполне устраивало нынешнее состояние, когда Алка делила время между моей полухолостяцкой хижиной и жилищем своего многочисленного семейства.
Вот и сейчас, столкнувшись в очередной раз с моим неприятием её попыток обустроить совместный быт, моя подруга перешла к своим семейным радостям и горестям. Вторых было больше. Например, умер после недели жара и поноса с рвотой её двоюродный брат, спокойный карапуз, ещё не удостоившийся имени. Я помрачнел ещё больше. Она, заметив это, съёжилась и готова была забиться в угол.