Так что до глубокой ночи пришлось сидеть и отвечать на самые разные вопросы: от тонкостей убиения человеков с помощью магических практик до борьбы с духами микарубу и дизенетери. Слава богу, что народ наконец-то разобрался, что я не собираюсь натравливать этих злокозненных духов на кого бы то ни было, а наоборот - хочу защитить людей от них.
И если на вопросы по поводу смертельного колдовства я предпочитал таинственно и глубокомысленно молчать, то по поводу гигиены и санитарии прочитал целую лекцию. Надеюсь, Мечников, Сеченов и Пастер не будут на меня в обиде за то, что превратились в моём изложении в великих шаманов, победивших злобных духов кровавого поноса. Равно как и на превращение микроорганизмов в нематериальные субстанции: ну что поделаешь, если местные жители во всём предпочитают видеть деятельность духов и прочей публики. В конце концов, если те, кто слушали сегодня мои речи, станут пить воду из чистых источников, а если такой нет - то кипятить имеющуюся в наличии, мыть руки перед едой и прочее, то по любому среди них смертность от желудочно-кишечных инфекций резко снизиться.
Не удивительно, что утром проспали до начала дневной жары. То есть, проспал в основном я - мои спутники пробудились раньше, но никто не счёл нужным растолкать меня, чтобы выйти в дорогу по прохладе - не то побоялись будить страшного колдуна, не то просто в силу присущих туземцам особенностей восприятия окружающего мира, своего места в этом мире и проистекающего из этого отношения к деятельности. Чаще всего я именовал данную часть местной философии бытия коротко - раздолбайство. Хотя на самом деле все было сложнее.
Идти по жаре никому не улыбалось. Так что ещё на день задержались в сём административном центре. Учитывая отсутствие магазинов и даже базаров, а также кинотеатров, библиотек и прочих благ цивилизации, потратил время на знакомство с местной гончарной промышленностью, представленной мастерскими, в которых работало от трёх до десяти человек, и обсудил с энтузиастами возможные варианты подвода чистой воды в селение. В конечном счёте, не самая бездарная трата времени...
Вечером же нас удостоил визитом сам Главный Босс всего Бонко со своей свитой. Таки Ратикуи, он же Ратикуитаки, оказался нестарым ещё мужчиной, довольно крупным для туземца - даже чуть выше меня. Он вошёл в Мужской дом с важным видом, гордо расправив плечи и выставив вперёд живот, который можно было бы обозначить как пивной, если бы туземцы знали пиво.
Разумеется, правитель заявился, чтобы посмотреть на молодого, но перспективного колдуна. Причём двигало таки не только и не столько любопытство, а намерение выяснить, нельзя ли меня использовать на благо Бонко и против его врагов.
Поскольку Самому Главному Боссу не с руки самому разговаривать со всякими встречными поперечными, общался со мной он через своих регоев. Интересовали же таки, как и всякого правильного папуасского пацана, в первую очередь мои способности в части боевого колдовства. О каких-то там глиняных чашках или водопроводе речи и не шло.
Не скажу, что беседа со столь высоким начальством, да ещё на тему колдовства, была мне сильно интересна: я с трудом выдавил из себя серию стандартных фраз об обращении к духам за помощью, расплате за такую помощь и том, что это дело опасное, а потому заниматься магией можно только тогда, когда другими способами проблему не решить.
Не знаю, какого мнения остался самый главный местный начальник по поводу Сонаваралинги, да меня это не сильно и волновало - куда сильнее я был озабочен тем, чтобы завтра вновь не проспать до обеда.
На следующий день я подорвался ещё в сумерках, перебудив шумом всю честную компанию. В течение следующего часа, пока мои спутники просыпались и собирались в путь, успел, к удивлению своему, выяснить, что они искренне полагали моё вчерашнее позднее пробуждение проявлением нормального человеческого поведения, а сегодняшний подъём ни свет, ни заря всех сильно озадачил. В общем, я, кажется, заработаю на Пеу репутацию чокнутого трудоголика. Притом, что в прошлой своей жизни никогда не слыл образцом организованности и трудолюбия
Ну ладно, собрались, попрощались с местными и пошли дальше. До Сонава ещё идти и идти.
Через пару километров после Хау-По местность понемногу стала повышаться: прежние пологие холмы сменялись всё более высокими и крутыми. На вершинах некоторых из них располагались селения - как правило, сунийские. Бонко жили в основном по берегам рек или ручьев, где хватало воды для орошения полей, загнав своих данников на более сухие возвышенности.
На ночлег остановились в бонкийской деревне. За день мы отмотали километров двадцать, посему настроения болтать с местными не было никакого. Так что завалились спать. Утром встали вновь ни свет, ни заря, На этот раз - по инициативе Вараку. Причём народ собрался в небывалом бешеном темпе. Причину столь странного поведения моих спутников я понял уже после обеда.
Деревня, где мы ночевали, оказалась последней на территории области Бонко. Дальше лежала незаселённая зона. Река Боо, берегом которой мы в основном шли все три дня, превратилась в широкий ручей. Через пару часов достигли водопадов. Тропа петляла среди скал, ведя всё выше и выше. Через пару часов взбирания по крутому подъёму яркая и пышная тропическая зелень, успевшая стать для меня привычной, осталась внизу. Вокруг теперь тянулись то голые скалы, то куцые деревца и кустики, причём преобладали похожие на хвойники. Солнце припекало нещадно, но мои спутники бодро карабкались вверх по тропе, не обращая внимания на пот, текущий по спинам и заливающий глаза.
Не выдержав, я спросил Вараку, почему мы всё лезем без отдыха вверх. Предводитель отряда сказал, что все стараются преодолеть перевал и спуститься в долину Со засветло, потому что ночью здесь, на высоте можно оказаться жертвой злых духов, которые насылают на людей жуткий холод и страшные болезни. Немало путников за последние десятилетия умерли после ночёвки среди скал в страшном жару или захлёбываясь жутким кашлем.
Черт, за два с лишним года новой жизни как-то позабылось, что существует такая вещь, как холод. Вряд ли здесь виноваты духи: человек, привыкший к тропической жаре, запросто получит переохлаждение и воспаление лёгких, проведя несколько часов ночью в холодных горах в одной набедренной повязке.
Далеко после обеда мы спустились из лабиринта скал на равнину, окружающую озеро Со. Пейзаж вновь изменился - теперь наш отряд шёл по пустоши, на которой возвышались мясистые растения, похожие на кактусы, только без колючек. В высоту наиболее крупные экземпляры достигали два, а то и три человеческих роста.
Оказавшись внизу, сонаи не убавили темпа, как я ожидал, а наоборот, припустили ещё пуще, благо теперь дорога позволяла перемещаться чуть ли не бегом. В общем, я так и не понял: то ли они торопились к родным, толи не хотели ночевать под открытым небом. Позже я узнал, что и внизу, вокруг озера ночами бывает прохладно. Не так, конечно, как наверху (там и иней может выпасть, в чём позже я мог убедиться сам), но всё равно, приятного мало, так что жители Сонава предпочитали проводить ночь под крышами своих жилищ - в отличие от травяных бонкийских, построенных основательнее: частично из камня, частично из тонких брёвен. И очаги в сонайских хижинах служили не только для приготовления пищи, но и для ночного обогрева.
Наконец мы оказались в деревне, и можно было расслабиться. За два года среди дикарей я никогда так выматывался. Так что процедура приветствия и взаимного обмена подарками помнилась очень смутно: только татуированные и "изукрашенные" ритуальными шрамами лица моей "родни".
Праздничный ужин по случаю моего визита и возвращения сородичей, посланных с торговой миссией, также практически не отложился в моей памяти.