Выход он предложил в продолжение военной экспансии. Скудный восток с нищими и дикими обитателями в качестве объекта завоевания не привлекал. И потому бонкийско-сонавское войско двинулось на запад — в Текок.
Процесс дальнейшего и всестороннего объединения Пеу не обошёлся без определённых сложностей — как в виде сопротивления текокцев, так и виде необходимости повторного покорения Хона и Вэя, отделившихся под шумок от Текока и потом не захотевших подчиняться власти сонаев. Так что череда войн продолжалась добрых двадцать дождливых сезонов. Зато и объединён был почти весь остров — кроме Тинсока, защищённого болотами, да никому не нужного востока.
Тут как раз подрос племянник Каноку по имени Пилапи — сын сестры и бонкийского таки (дед Темануй почему-то упорно не называл того по имени — не знаю уж почему — то ли история не сохранила его имени, то ли старик, будучи упёртым сонайским националистом, почитающим другие народы за людей второго или третьего сорта, не считал нужным упоминать имени какого-то бонкийца). Несмотря на молодость, племянник успел показать себя храбрым воином и хорошим командиром. Как оказалось впоследствии, и правителем страны он оказался не худшим.
Почему Каноку решил сделать первым типулу-таки в истории Пеу не самого себя, а сына сестры — доподлинно не известно. Может быть, чувствовал, что, несмотря на свой талант военачальника, государственный деятель из него не ахти какой — бонкийским таки, по всей видимости, был куда более достойным правителем — проскальзывало это в рассказе деда, как не старался мой родственник принизить роль отца первого законного правителя острова.
В общем, коронация на должность типулу-таки близкого родственника (а племянник считался почему-то у моих папуасов роднее сына) была для вояки Канаку лучшим выходом.
Первые лет десять, пока были живы отец и дядя, правитель Пеу вынужден был с ними считаться, но потом, когда те отправились по Тропе духов, руководил Пилапи подвластной ему страной собственным умом.
Со времени первого типулу-таки, или короче — просто типулу, начинается период, можно сказать, исторический потому, что прошло с той поры не так уж и много времени, и все правители, начиная с Каноку, несмотря на приписываемые им магические способности, являлись, безусловно, реально существовавшими людьми.
В общем, если судить по «дождям» правления вождей, то прошло около ста лет с сонайского вторжения в Бонко. Из них двадцать-двадцать пять лет приходится на правление Каноку, ещё десять — на царствование первого типулу под чутким руководством дяди и отца. Дальше три десятилетия составлял местный «золотой век» — самостоятельное правление Пилапи Старого и Великого. В это время войны меж племенами практически прекратились (набеги тинса, рана и сувана на окраинах — это так, мелочи, по сравнению с охватывающей весь остров резнёй предыдущего периода); урожаи корнеплодов и пальмовых плодов были высоки; вдобавок ко всему, именно при первом типулу-таки, около ста лет назад, стали приплывать чужеземцы, предлагающие на обмен металлические оружие с посудой и много иных диковинных вещей.
Второй типулу — Касумануй, один из младших сыновей основателя династии, успел проправить менее десяти лет, его наследник — Ратика всего четыре года. И только четвёртый из типулу, Пилапи Младший, пребывающий в должности последние тридцать два дождливых сезона, смог сравняться со знаменитым предком. Возможно, поэтому, в отличие от двух своих предшественников, ничем особо не отметившихся, в глазах подданных нынешний правитель выглядел фигурой сопоставимого с Пилапи Великим масштаба.
Политпросвет продлился далеко за полночь, но, как ни странно, утром я проснулся с первыми лучами солнца, выглянувшего из-за края гор. Причём чувствовал себя настолько бодро, что сразу же отправился к деду Теманую, напомнить насчёт проводников. После скудного завтрака (пойманной вчера рыбой, кстати) он потащил меня за собой обратно в сторону Мужского дома. Здесь дед устроил экстренную побудку находящегося в наличие контингента воспитуемых. Из которых выбрал двоих, по своим критериям. В своей обычной манере толкнул небольшую речь об откомандировании двух подростков в моё распоряжение на несколько дней для помощи родственнику «с низа» в поисках амулетов.
Задерживаться я не стал, велев проводникам-помощникам вести меня к местам выхода зеленовато-голубых камней на поверхность.
Как я понял, малолетние оболтусы были только рады прогуляться по окрестностям, вместо того, чтобы постигать курс туземных наук под крышей Мужского дома. Причём, один из них умудрился прихватить корзину с едой — чего я как-то не догадался сделать.
Следующие два дня были посвящены лазанию по окрестностям Тено-Кане, как именовалось селение, где я остановился. В общем-то, весь Сонав представлял собой неправильной формы овал: в центре озеро Со два или три километра в длину, и раза полтора меньше в ширину. В озеро стекают несколько ручьёв со склонов кратера. Вытекает из озера довольно вялая речушка, нисколько не напоминающая Боо в нижнем течении. Вокруг Со тянется сплошная полоса тщательно возделанной земли от нескольких сотен метров до пары километров шириной — всё орошено водой из ручьёв. Ещё дальше, в основном ближе к воде идут отдельные поля, тут же, на малопригодных для выращивания коя и баки участках стоят деревни. Эта полоса шириной в несколько километров сменяется практически незаселённой и малоиспользуемой территорией, тянущейся до края кратера.
Вот там-то я и лазил, ища медную руду. С помощью моих помощников я натаскал в Мужской дом целую кучу камней, напоминающих тот, первый. Заодно постарался запомнить места. Не сильно надеясь на память, пожалел об отсутствии бумаги и ручки. И имел неосторожность ляпнуть Теманую про данные блага цивилизации. На что узнал про существование растущего только на озере Со тростника, из которого можно нарезать длинные полоски шириной с ладонь. Сонаи их используют в качестве поделочного материала, который хорошо красится доступными местным красками. Некоторые умельцы ухитряются создавать из этого «папируса», как я для себя окрестил растение, целые комиксы на коробках или корзинках, на которые он в основном и идёт.
Проблема была в краске, достаточно быстро засыхающей, и при этом прочной. Но я отчасти решил её, просто выцарапывая на «папирусах» нужные мне знаки. Для лучшей видимости я ещё втирал в царапины уголь.
Карты-схемы расположения медной руды, учитывая мои весьма посредственные способности художника, выходили корявыми — сомневаюсь, что даже я сам через год или два сумею разобраться в этих каракулях, не говоря уже о возможности пользоваться им кому-то ещё.
Третий день я посвятил отдыху от лазания по каменистым пустошам и таскания камней зеленоватого цвета. С утра опять с Темануем ходили ставить закидушки, а вечером ели печёную пойманную рыбу в компании сыновей и внуков старика.
Дед рассказывал о своей службе в регоях у Пилапи Молодого. В том числе и о разборках среди столичной знати. Оказывается, там ещё тот гадюшник: к примеру, нынешний правитель получил власть в результате длительного противоборства группировок при дворе его отца Ратики, причём временами эта борьба выходила за рамки интриг с целью получить благосклонность типулу и очернить противников — случались и убийства из-за угла, и дворцовые перевороты. В ходе одного из них Пилапи и захватил власть, отправив по Тропе духов нескольких враждебно настроенных приближённых отца и пару сводных братьев, наиболее упорствующих в борьбе за трон.
Причём на мой наивный вопрос насчёт того, что братоубийство вроде бы дело нехорошее, все присутствующие удивлённо пожали плечами: ведь он же убивал сводных братьев, от других отцовских жён, вот если бы пролил кровь братьев по матери — тогда другое дело, не было бы Пилапи прощения.
Попробовал я осторожно поинтересоваться и насчёт чужеземцев, привозящих металлические изделия. Увы, к тем отрывочным сведениям, что я уже имел, добавить особо ничего не удалось: да, приплывают, да, ведут меновой торг в Мар-Хоне, столице области Хон, называют себя «воке», находится их страна к северу от Пеу, причём очень далеко — плыть до Воке нужно два месяца. Со слов этих «воке» вроде бы есть земли на востоке в месяце пути от Пеу, но тамошние обитатели к нашим берегам не плавают.