Все засмеялись, а Юрку Напреева это сильно задело.
- Ну, я, - отвечает, - а че?
Ему действительно че? Он самый здоровый в классе, на целую голову выше меня. Да и мне тоже ниче. Зря, что ль, я помер со свернутым набок носом?
И тут открывается дверь. Входит наша математичка, за нею милиционер с директором школы. И началось! Чтобы со скуки не помереть, я сидел и подсчитывал, сколько раз наш Илья Григорьевич скажет свое знаменитое «не було», а товарищ из внутренних органов - страдательное причастие «данный».
Нельзя сказать, чтобы в классе царила мертвая тишина. Все занимались своими делами. Кто читал, кто рисовал. Валька штудировала «Историю». Юрка бомбил меня воинственными записками. Нагнетал, так сказать, атмосферу, страхом казнил. В одной из них был нарисован кулак. Я добавил к нему загогулину, чтобы стал он похожим на дулю, и отправил записку обратно.
На первой же перемене, Напреев прислал секунданта. Это был, конечно же, Славка Босых - худощавый, резкий, чрезвычайно смешливый пацан с феноменальной реакцией и бешенным темпераментом. В детстве мы с ним не дружили, но никогда и не ссорились. Дышали друг к другу ровно. А сблизились только на старости лет, когда нас из целого класса осталось всего трое.
- Ох, и схлопочешь ты! - сказал он сочувственно. - Злой сегодня Напрей. Как будете драться: до первой слезы, или до первой крови? Ты вызвал, тебе и условия выдвигать.
Я смотрел на его лицо, на задорно торчащий вихор. Хотел, но не смог узнать в этом белобрысом создании, лысого, пузатого мужика с потухающим взглядом. Такого, каким он был буквально на прошлой неделе.
- Так че передать Юрке? - не унимался Босяра. Судя по подтанцовке, у него еще были дела.
- Не знаю, - нерешительно вымолвил я, - обо всем, вроде, договорились? Ну, если хочешь, скажи, чтобы плотно покушал на большой перемене. Я его буду бить, пока он не обосрется.
Славка сначала взвыл от восторга, и только потом залился серебряным колокольчиком.
- А ты молодец! - вымолвил он, отсмеявшись. - Так я ему и передам.
На следующем уроке я, наконец, увидел Надежду Ивановну. Было ей не больше тридцатника. Большие глаза за линзами толстых очков казались лесными озерами в крапинках зеленых кувшинок. Не читалось в них ни строгости, ни занудства. Только любовь. Почему же мы, дураки, до дрожи в коленях, боялись ее окриков?
Изложение - мой конек. Пока наша классная читала занудный текст, я на листочке бумаги рисовал синее дерево. Потом открывал тетрадь и, глядя на фрагменты рисунка, восстанавливал слово в слово, все, что она в это время произносила.
А больше уроков не было. Наш класс в полном составе пошел прощаться с Лепехой. Постояли у гроба, получили по узелочку с конфетами - и разошлись по домам.
Колька лежал в наглаженном школьном костюмчике с чернильным пятном на левой груди. Игрушечный гробик стоял на низкой скамейке. Лепеха был самым мелким из пацанов - на два сантиметра ниже Витьки Григорьева. Вот только его лицо поражало своей взрослостью. Его крепко побило в реке. На месте правого глаза чернела огромная гематома. Сквозь щеточку коротких ресниц, виднелось глазное яблоко. Он будто подмигивал мне, и мысленно говорил: «Какие дела, Санек? Сегодня я, а через неделю - ты!»
Глава 3. Дуэльный кодекс
Не знаю, сколько бы я простоял, если бы Славка не подергал меня за рукав. Будьте любезны, мол, на расправу! Ну да, это для них сейчас самое главное.
Я погладил Колькину руку. Перекрестился. От меня не убудет, а ему, глядишь, пригодится. Бабка читалка, в изумлении, уронила очки.
- Во чеканутый! - сказал Босяра, выходя за мною во двор. - А если в школе узнают? Ты это нафига? Тебя пацаны заждались, думают, что зассал, а ты тут...
По другую сторону улицы Юрка с Витьком - моим секундантом резались в ножички. Они сидели у самой обочины. Тротуара, на котором я вчера поскользнулся, еще не было. Люди там вообще не ходили из боязни промочить ноги в липкой, вонючей жиже. В том месте росла густая трава, а под ней - мочаки, не высыхавшие даже летом. Сахарный завод еще не построили и там, за забором кустарного предприятия, давили свеклу.
- А вот и Пята! Я думал, он смылся давно, - усмехнулся Напрей, как только мы подошли. - Ну, че, где будем обсераться?
- Есть место, - успокоил Босяра, - за мной, пацаны!
Я двинул следом за ним, а Юрка с Витьком почему-то отстали.
Шли, держась метрах в пяти от нас, и продолжали свой разговор, начатый во время игры.
- Кто это тебе фингалов наставил? - первым делом, спросил Славка.
- Не видел, темно было, - привычно соврал я.
- Ну-ну, - не поверил он.
Пару минут шли молча. И тут мне некстати вспомнилось, что этот ершистый пацан - мой будущий крестный отец.