Много дней кормила кошка зайчат. Лежит бывало на подоконнике, песенку мурлычет, мордочка довольная, щурится на солнышко, а зайчатки у нее под боком. Кто мимо идет, остановится, удивится: «Вот так чудо, кошка зайцев кормит!»
А потом зайчата подросли, научились сами есть траву и убежали в лес. А кошка завела себе настоящих котят.
Е. ЧАРУШИН
ПОЧЕМУ ТЮПУ ПРОЗВАЛИ ТЮПОЙ
Когда Тюпа очень удивится или увидит непопятное и интересное, он двигает губами и тюпает: «Тюп-тюп-тюп-тюп…»
Травка шевельнулась от ветра, пичужка пролетела, бабочка вспорхнула, — Тюпа ползет, подкрадыватся поближе и тюпает: «Тюп-тюп-тюп-тюп… Схвачу! Словлю! Поймаю! Поиграю!»
Вот почему Тюпу прозвали Тюпой.
Слышит Тюпа, кто-то тоненько посвистывает.
Видит: в крыжовнике, где погуще, кормятся серенькие вертлявые пичужки — пенки, ищут, нет ли где мошки-букашки.
Ползет Тюпа. Уж так таится, прячется. Даже не тюпает — боится спугнуть. Близко-близко подполз да как прыгнет — прыг! Как схватит… Да не схватил.
Не дорос еще Тюпа птицу ловить.
Тюпа — ловкач неуклюжий.
ПОЧЕМУ ТЮПА НЕ ЛОВИТ ПТИЦ
Видит Тюпа— недалеко от него сидит воробей и песни поет-чирикает:
«Чив-чив!
Чив-чив!»
«Тюп-тюп-тюп-тюп, — заговорил Тюпа. Схвачу! Словлю! Поймаю! Поиграю!» и пополз к воробью.
Но его воробей сразу приметил — крикнул по-воробьиному:
«Чив-чив! Разбойник ползет! Вот он где прячется! Вот он где!»
И тут, откуда ни возьмись, со всех сторон налетели воробьи, расселись кто по кустам, кто и прямо на дорожке, перед Тюпой.
И начали на Тюпу кричать:
«Чив-чив!
Чив-чив!»
Кричат, галдят, чирикают, ну, никакого терпения нет.
Испугался Тюпа — такого крику он ни разу не слыхал — и ушел от них поскорее.
А воробьи вдогонку еще долго кричали.
Наверно, рассказывали друг другу, как Тюпа полз, прятался, хотел их словить и съесть. И какие они, воробьи, храбрые, и как они Тюпку испугали.
Некого Тюпе ловить. Никто в лапы не дается. Влез Тюпа на деревце, спрятался в ветках и поглядывает.
Но не охотник добычу увидел, а добыча охотника разыскала.
Видит Тюпа — он не один, на него какие-то птицы смотрят, не пенки-малышки, не крикуны-воробьишки, вот какие — самого Тюпы чуть поменьше. Это, наверно, дрозды искали местечко, где вить гнездо, и увидали какую-то непонятную зверюшку — Тюпку.
Тюпа обрадовался: «Вот интересно-то! Тюп-тюп-тюп-тюп! Кто это такие? Тюп-тюп-тюп-тюп! Схвачу! Тюп-тюп-тюп-тюп! Словлю! Тюп-тюп-тюп-тюп! Поймаю! Поиграю!»
Только не знает Тюпа, кого первого ловить.
Один дрозд сзади Тюпки сидит, другой перед Тюпкой вот тут, совсем близко.
Тюпа то сюда, то туда повернется — тюпает-тюпает. То на одного, то на другого посмотрит.
Отвернулся от одного кто был сзади, а другой — передний — как налетит на Тюпку да как клюнет его клювом!
Тюпа сразу перестал тюпать.
Он понять не может, что это такое.
Обидели его! Клюнули!
Спрыгнул Тюпа в кусты — и ходу, где бы только спрятаться. И если теперь Тюпа видит птицу, он никакого внимания на нее не обращает.
Вот почему Тюпа не ловит птиц.
ЛИСЯТА
У охотника жили в комнате два маленьких лисенка.
Это были шустрые и беспокойные зверьки.
Днем они спали под кроватью, а к ночи просыпались и поднимали возню — носились по всей комнате до самого утра.
Так разыграются лисята, так расшалятся, что бегают по моему приятелю, как по полу, пока тот не прикрикнет на них.
Эти лисята были настоящие ловкачи.
Раз! — и по занавеске взберется лисенок прямо до самого верха.
Два! — он уже на высоком шкафу.
А вот и на комоде, а вот оба таскают друг друга за шиворот.
Как-то пришел охотник со службы, а лисят нет. Стал он их искать… Заглянул на шкаф — на шкафу нет.
Отодвинул комод — и там нет никого.
И под стульями нет.
И под кроватью нет.
И тут мой приятель даже испугался. Видит — охотничий сапог, что лежал в углу, шевельнулся, поднялся, свалился Набок.
И вдруг поскакал по полу. Так и скачет, перевертывается, подпрыгивает.
Что за чудо такое?
Подскочил сапог поближе.
Глядит охотник — из сапога хвост высовывается. Схватил он лисенка за хвост и вытащил из сапога; встряхнул сапог — и другой выскочил.
Вот какие ловкачи!
Г. СНЕГИРЕВ
МЕДВЕЖОНОК
Набрел я на поляну в тайге. От лесного пожара она выгорела, но на черной земле уже росли блестящие листики брусники и кивал головками иван-чай.