На краю были заросли малины. Я собирал малину, а впереди какой-то зверь шел, шуршал в листьях. Я решил узнать, что это за зверь.
Сел на пенек и стал тихонько посвистывать.
Зверь сначала остановился и замер, а потом стал ко мне подкрадываться.
Он думал, что я его не вижу, а верхушки малиновых кустов шевелятся и его выдают.
Потом из куста высунулся черный нос и два глаза. Ну, тут я его сразу узнал — это медвежонок.
Тогда я щепкой стал поскрипывать о пенек, и нос у медвежонка все вытягивался, вытягивался, как будто его тянули из куста.
Наконец весь вылез и стал меня обнюхивать. Обнюхал, облизал ботинок, нашел пуговицу и стал ее сосать.
И тут я услышал, как в малиннике сучья трещат. Это медведица медвежонка ищет.
Хотел встать, а медвежонок в пуговицу зубами вцепился, рычит и не пускает.
Вдруг медведица услышит, как он рычит, подумает, что его обижают, и прибежит. А у меня даже ружья нет! Я скорее пуговицу оторвал и отдал медвежонку, а сам бегом: медведице разве объяснишь, что я только поиграть с ним захотел.
В. БИАНКИ
КУПАНИЕ МЕДВЕЖАТ
Наш знакомый охотник шел берегом лесной реки и вдруг услышал громкий треск сучьев. Он испугался и влез на дерево.
Из чащи вышли на берег большая бурая медведица, с ней два веселых медвежонка и пестун — ее годовалый сын, медвежья нянька.
Медведица села. Пестун схватил одного медвежонка зубами за шиворот и давай окунать его в речку.
Медвежонок визжал и барахтался, но пестун не выпускал его, пока хорошенько не выполоскал в воде.
Другой медвежонок испугался холодной ванны и пустился удирать в лес. Пестун догнал его, надавал шлепков, а потом в воду, как первого.
Полоскал, полоскал его, да ненароком и выронил в воду. Медвежонок как заорет! Тут в один миг подскочила медведица, вытащила сынишку на берег, а пестуну таких плюх надавала, что он, бедный, взвыл.
Очутившись снова на земле, оба медвежонка остались очень довольны купанием: день был знойный и им было очень жарко в густых лохматых шубках. Вода хорошо освежила их. После купания медведи опять скрылись в лесу, а охотник слез с дерева и пошел домой.
И. СОКОЛОВ-МИКИТОВ
БЕЛЯК
По лесу прошли лоси, нашумели, испугали зайчишку-беляка.
Выскочил из своего логова трусливый зайчишка. Сел, слушает. Страшно робкому зайчишке-беляку. Много у него в лесу врагов.
Вдруг подкрадется хитрая лисица, или схватит голодный волк, ила спрыгнет с дерева и загрызет быстрая рысь…
Всякого шума боится беляк. Заскрипит дерево — кажется беляку, что идут злые волки. Прыгнет из-под ног лягушонок — тоже страшно зайчонку.
Гугукнет ночью сова — у беляка душа в пятки.
Почти весь год в страхе живет зайчишка-беляк. А всего страшнее ему в осенние прозрачные дни. Где ни ляжет, ни спрячется, его видно издалека: кругом все желтое, золотое, а порточки у бедняги уже побелели.
Ни ночью, ни днем не спит робкий беляк.
Ждет не дождется, когда придет зима, выпадет глубокий снег. Зимою беляк весь белый, только кончики ушей черные.
Зароется он в снежный сугроб — никто его не видит: ни хитрая лисица, ни волк, ни быстрая рысь.
В. БИАНКИ
* ЛИС И МЫШОНОК
— Мышонок, Мышонок, отчего у тебя нос грязный?
— Землю копал.
— Для чего землю копал?
— Норку делал.
— Для чего норку делал?
— От тебя, Лис, прятаться.
— Мышонок, Мышонок, я тебя подстерегу!
— А у меня в норке спаленка.
— Кушать захочешь вылезешь.
— A y меня в норке кладовочка.
— Мышонок, Мышонок, а ведь я твою норку разрою!
— А я от тебя в отнóрочек — и был таков!
Ю. ДМИТРИЕВ
* ДЕТИ ВСЯКИЕ БЫВАЮТ
ЦЫПЛЯТА И ВОРОБЬЯТА
Желтые пушистые шарики выкатились из сарая и сразу же начали искать: что бы поесть? Цыплята только-только появились на свет, а уже побежали за мамой-курицей. Бегут и на бегу склевывают зернышки, маленьких насекомых. Мама-курица не кормит их — цыплята сами умеют есть. Только иногда она показывает, где еда, — найдет что-нибудь и подзывает детишек: вот, мол, ешьте.
А под крышей сарая — почти весь день громкий писк. Там, в гнезде, — крошечные воробьята. Вытягивают тоненькие голые шейки, открывают большие желтые рты. Мама-воробьиха прямо из сил выбивается — целый день таскает им всяких мошек, гусениц, маленьких бабочек. А воробьятам все мало — Очень уж они прожорливые. Удивлялись цыплята, глядя на голодных воробьиных птенцов: еды на земле сколько угодно, а они почему-то сидят в гнезде и кричат, требуют, чтоб их кормили. А воробьята, глядя на цыплят, удивлялись, наверное: как это они, только появились на свет — уже умеют и бегать и еду находить самостоятельно.