Старательные же отроки разошлись по великому побоищу. Одни нашли Михаила Александровича Бренка и сочли его за великого князя. Другие же нашли князя Федора Семеновича Белозерского и тоже сочли его за великого князя, потому что он был подходящ (по внешности). Некоторые же воины, великие витязи, отклонились в правую сторону в дубраву, одному имя Сабур, другому Григорий Холопищев, оба родом костромичи. И, немножко отъехав от побоища, они нашли великого князя, сильно избитого и отдыхающего под березою, увидели его, соскочили с коней и поклонились ему. Сабур же быстро возвратился к князю Владимиру Андреевичу и сказал ему, что князь великий вполне здоров…
И привели ему (великому князю) тихого коня, и он, сев на него, выехал на побоище. И увидел множество убитых из своего войска, а татар в четыре раза больше перебито. И обратился к Димитрию Волынцу и сказал: «Воистину ты многоразумный человек и неложна твоя примета, подобает тебе всегда начальствовать». И начал с братом своим и с оставшимися князьями ездить по побоищу, плача радостными слезами.
И наехал на место, на котором лежат 15 князей белозерских, убитых вместе; они так сражались, что один ради другого умер. И близко (от них) лежит убитый Микула Васильевич… И вновь приехал на иное место и нашел своего любимца Михаила Андреевича Бренка, близ его лежит Семен Мелик, верный страж, а близ его лежит Тимофей Волуевич. Став же над ними, заплакал великий князь и сказал: «Братия моя милая, ради меня убит Михаил…» Пришел же на другое место, нашел монаха Пересвета и близ его великого богатыря Григория Капустина. И сказал князь великий: «Братья, видите этого начальника, он победил подобного себе (богатыря), от которого многие люди испили бы горькую чашу».
И, став на своем месте, повелел трубить в трубу. И храбрецы, уже довольно испытав свое оружие на сынах измаильских, идут со всех сторон, как соколы с весельем и ликованьем слетаются на звуки труб…
Когда же собрались все люди, князь великий стал на татарских трупах и сказал: «Считайте, братья, скольких воевод и скольких людей у нас нет». Говорит Михаил Александрович, московский боярин: «Нет, государь, у нас 40 бояр московских, да 30 бояр серпуховских, да 30 панов литовских, да 22 бояр переяславских, да 20 бояр костромских, да 30 бояр владимирских, да 50 бояр суздальских, да 40 бояр муромских, да 34 бояр ростовских, да 23 бояр дмитровских, да 60 бояр можайских, да 30 бояр звенигородских, да 15 бояр углицких. А погибло, государь, у нас дружины побитой от безбожного царя Мамая 250 000, а осталось у нас только 50 тысяч, татар же побито четыреста тысяч, и лежали трупы мертвых на 40 верст на обе стороны».
72. УСТАВНАЯ ГРАМОТА МИТРОПОЛИТА КИПРИАНА КОНСТАНТИНОВСКОМУ МОНАСТЫРЮ
О КРЕСТЬЯНСКИХ ПОВИННОСТЯХ (1391 г.)
Грамота митрополита Киприана дана в ответ на жалобы монастырских крестьян на тяжесть их повинностей. Константиновский монастырь находился под Владимиром. Грамота напечатана в «Актах Археографической экспедиции», т. I, № 11.
Се яз Киприан, митрополит всеа Руси, дал есмь сю грамоту монастырю своему святому Константину и игумену. Что ми били челом сироты монастырские на игумена на Ефрема, так ркучи: наряжает нам, господине, дело не по пошлине; чего, господине, при первых игуменех не бывало; пошлины, господине, у нас емлет, чего иные игумены не имали. И игумен митрополиту так рек: яз, господине, хожу по старой пошлине, как было при первых игуменех; а здесь, господине, на Москве игумен Царко, тот игуменил у святаго Константина наперед мене, того, господине, и въспроси. И митрополит послал Окинфа к Царку к игумену, занеж тогды Царко не издоровел, и велел въспросити: какова пошлина в святом Констянтине и как людям монастырским дело делати? И Царко игумен так отвечал Окинфу: при моем игуменстве так было в святом Констянтине: болшим людем[93] из монастырских сел церковь наряжати2, монастырь и двор тынити, хоромы ставить, игумнов жеребей весь рольи3 орать възгоном4, и сеяти и пожати и свезти, сено косити десятинами и в двор въвезти, ез бити5 и вешней и зимней, сады оплетать, на невод ходити, пруды прудить, на бобры им в осенине пойти, а истоки им забивати…6 а на Велик день и на Петров день7 приходят к игумену, что у кого в руках; а пешеходцем8 из сел к празднику рожь молоти и хлебы печи, солод молоть, пива варить, на семя рожь молотить; а лен дасть игумен в села и они прядут, сежи и дели9 неводные наряжают; а дают из сел все люди на празник яловицу (но одинова ми, господине, добили челом, а не в пошлину, треми бараны, и яз их пожаловал за яловицу, занеж ми была ненадобе яловица, а по пошлине по старой всегды ходит яловица на празник); а в которое село приедет игумен в братшину10 и сыпци дают по зобне овса конем игуменовым. И Окинф те речи игуменовы Царковы сказал все митрополиту; и потом Царко игумен омоглъся и пришед самому митрополиту те речи все сказал, что приказал с Окинфом к митрополиту. И потом яз Киприан митрополит всеа Руси въспросил есмь в Володимери своих бояр того монастыря пошлин и о яловице о празничной, Михаила Би-реева, Юрья Протопопина. Ивана своего повара; и не11 ми те ж речи сказали, и о озерах и о истокех и о бобровой ловле. И Киприан митрополит всеа Руси так рек игумену и христианом монастырским: ходите ж вси по моей грамоте игумен сироты держи, а сироты игумена слушайте, а дело монастырское делайте, а хотя хто будет иный игумен по сем игумене, и тот ходит по сей моей грамоте. А сю грамоту велел есмь положити в церкви игумену и людем, а никоторый игумен сее грамоты из монастыря да не вынесет: аще ли вынесет, не буди на нем милости божиа и моего благословенна. А дана грамота на Москве, в лето 6900, месяца октября в 21 день.
Я, Киприан, митрополит всей Руси, дал эту грамоту своему монастырю святого Константина и игумену. Жаловались мне крестьяне монастырские на игумена Ефрема, говоря так: «Наряжает нас, господин, на работу не по старине, како^ господин, при прежних игуменах не бывало, отбирает у нас, чего другие игумены не брали». И игумен так сказал митрополиту: «Я, господин, поступаю по старому обычаю, как было при прежних игуменах; а зцесь, господин, в Москве игумен Царко, он был игуменом у святого Константина до меня: его, господин, и расспроси».
Митрополит послал Акинфия к игумену Царку, потому что тогда Царко был нездоров, и велел расспросить, как пошло исстари в (монастыре) святого Константина, и как людям монастыря выполнять работы.
Игумен Царко так отвечал Акинфию: при моем игуменстве так было в (монастыре) святого Константина: более зажиточным крестьянам из монастырских сел церковь строить, монастырь и двор огораживать, хоромы ставить, весь участок пашни игумена сообща пахать, сеять, жать и отвозить, сено косить десятинами и во двор отвезти, забивать ез для весенней и зимней (ловли), сады обряжать, являться на рыбную ловлю неводом, пруды прудить, ходить на бобров осенью и истоки забивать (Селятин и Вычахорский). На пасху и на петров день приходят к игумену с тем, что у кого на руках. Крестьянам из сел, не имеющим лошадей, к празднику рожь молоть и хлебы печь, солод молоть, пиво варить, на семена рожь молотить; лен даст им игумен в села, и они прядут, сети и дели для неводов изготовляют. А дают из сел все люди на праздник яловицу (но однажды мне, господин, били челом, но не за обычай тремя баранами, и я их пожаловал вместо яловицы, потому что мне была не нужна, а по старине всегда яловица к празднику). Если игумен приедет в какое-либо село на братчину, то давать по зобне овса коням игуменским.
93
Болшим людем — более зажиточным крестьянам, имеющим лошадь. 2