К другим четырём классам их относят в соответствии с формой их нижнего входа в авадхути: лотос, раковина, антилопа и слониха. Лучшая из них — лотосовая.
По уровню их реализации мудры делятся на три класса: рождённая мантрой, урождённая и вместерождённая. Мудра, рождённая мантрой, — это обычная женщина, которая очистила свой ум общемахаянскими методами, прошла полные тантрические посвящения, хранит обеты ваджраяны и следует наставлениям. На основе этого она в совершенстве освоила йоги стадии зарождения, успешно прошла начальные ступени практик стадии завершения и, таким образом, стала йогиней, рождённой посредством реализации мантры.
Урождённая мудра проживает в одной из священных тантрических местностей, вроде двадцати четырёх святых мест Херуки. Что касается вместерождённой мудры, это наименование относится к йогине, которая пребывает в единстве с реализацией ясного света.
Когда опытный тантрический йогин вступает в соитие с подходящей мудрой, они оба могут использовать свой опыт для того, чтобы заставить жизненные энергии войти, остаться и раствориться внутри центрального канала. Бинду стекает в ратначакру и остаётся там, не выходя наружу. Бодхичитта тает, порождая четыре восторга блаженства, которые используются, чтобы провести практикующего через стадии окончательного очищения ума.
В гелугпинской литературе весьма сдержанно обсуждаются темы, связанные с практикой кармамудры, что обусловлено повышенным вниманием этой традиции к соблюдению чистоты монашеских обетов. Как следствие этого бóльшая часть знаний по данному вопросу там остаётся в рамках устной передачи. Не то чтобы йога кармамудры в традиции гелуг не пользовалась уважением или вообще не практиковалась, но такое отношение лишний раз подчёркивает тайный характер этих практик.
В первый раз ученика знакомят с практиками кармамудры в этой части раздела йоги внутреннего огня. Эта тема будет вновь и вновь возникать в оставшихся практиках Шести йог, и везде йога кармамудры как на крыльях переносит йогина с завершающей ступени данной стадии реализации на начальную ступень следующей за ней стадии.
Йога иллюзорного тела
Цонкапа начинает своё толкование доктрины иллюзорного тела с объяснения самого термина «иллюзорное тело» на основании его использования в системе Гухьясамаджи, из которой это учение было позаимствовано для Шести йог Наропы. Он также сравнивает этот подход с вариантами представления данного предмета в большинстве устных передач Шести йог. Цонкапа явно разочарован низким уровнем общепринятой подачи материала и, без сомнения, предпочёл бы изощрённость первоисточника — системы Гухьясамаджи.
В традиции Гухьясамаджи говорится о йогах «очищения тела», «очищения речи» и «очищения ума». Они относятся к процессу отделения друг от друга трёх аспектов соответственно формы, энергии и сознания — грубого, тонкого и очень тонкого. Иллюзорное тело получается на основе третьего из этих трёх телесных измерений. Можно сказать, что иллюзорное тело можно породить только на основе завершённого «очищения тела, речи и ума». Если заниматься доктриной иллюзорного тела как настоящей практикой ануттарайогатантры, то её основа может быть только такой.
Там же повествуется о двух уровнях этого иллюзорного тела: нечистом и чистом. Первый называется «иллюзорное тело третьей стадии», а второй — «иллюзорное тело пятой стадии». Первый сопровождается достижением состояния арьи; второй является рупакайей окончательного Пробуждения.
По мнению Цонкапы, во многих линиях передачи Шести йог бытуют слишком упрощённые представления об иллюзорном теле и большинство из них попросту не вникают в глубинные принципы доктрины Гухьясамаджи. Вот как он сам говорит об этом:
Всё это основные принципы, на которых базируется доктрина иллюзорного тела системы Гухьясамаджи в передаче ламы Марпы, но в этой традиции они вообще не упомянуты.
Вместо этого нам предлагается всестороннее исследование нечистого иллюзорного тела, к которому прибавляется практика наблюдения собственного отражения в зеркале, как мощное средство отсечения грубого концептуального ума, например, мыслей удовольствия и неудовольствия, связанных с симпатиями и антипатиями. А следующий за этим анализ чистого иллюзорного тела связывается с практикой созерцания иллюзорной природы своего тела, визуализируемого в образе божества мандалы, что порождает состояние единовкусия, не различающее симпатии и антипатии.