Святая душа его, прозревая глубину испорченного человеческого сердца, в нем же гади, им же несть числа, сокрушалась и болела о погибели ближнего. Подражая сострадательности праведного Иова, который о всяком немощнем плакался, и видя в беззакониях людей оскорбление величия и благости Божией, блаж. Паисий был для всех как «всесветлая звезда, сиявшая во тьме и световодившая всех к жизни вечной».
О несомненном даре прозорливости блаженного старца свидетельствуют, между прочим, и следующие случаи.
Посылает одна больная генеральша своего мужа в Лавру и просит его при встрече с о. Паисием передать ему просфорочку. «Ну где я там твоего Паисия буду по Лавре искать! Да и какой он?» — с неохотой отвечает генерал. «Да уверяю тебя, — увидишь. Ты только просфорочку захвати». Проходит генерал святыми воротами, а о. Паисий к нему: «Здравствуйте, душечко, здравствуйте! И просфорочку от больной принесли!»
Стоял блаженный в церкви Больничного монастыря и, опускаясь на колени для молитвы, клал под себя железную палку, выстаивая на ней по целому часу. Молившийся рядом с ним иеромонах Михаил Тростянский подумал: «И зачем этот святой так жестоко мучит себя?» А блаж. Паисий, подымаясь с колен и замахиваясь на него палкой, кричит: «Какой я святой, смотри, а то палкой так и трахну!»
В книжной лавке целая толпа людей. Между ними стоит высокий, черный купец и выбирает душеполезные книги. О. Паисий вбегает в лавку и кричит купцу: «Ага, зарезяка, приехал, зарезяка! Целую реку крови с живых выпускать едешь». Присутствующие смутились. Но оказалось, что это был скотопромышленник, закупивший в Киеве партию скота и отправляющийся домой, чтобы перепродать его на убой.
Проходил по Лавре местный участковый городовой N и, заслышав невдалеке грозный, обличительный голос о. Паисия, подумал: «Опять этот шарлатан обманывает народ». Но только он это подумал, глядь, о. Паисий нагоняет его. Городовой, из вежливости приветствует его, а блаженный сердито в ответ: «Кому, крючок, кланяешься? Шарлатану, обманщику разве кланяются?»
Стоит около ворот большого дома молодая еврейка и, заинтересовавшись тем, что блаж. Паисий проходит по улице и окруженный толпой уличных мальчишек юродствует, — заливается смехом. А блаженный подбегает к ней и, замахиваясь палкой, кричит: «Ага, смеешься, жидовка? Смеешься, беспаспортная? Вот тебя завтра по этапу из Киева вышлют»… Как сказал, так и случилось. Еврейка действительно была беспаспортная, сбежала от мужа из Бердичева в Киев, и на другой день была препровождена по месту жительства этапным порядком.
Достраивали в деревне Мышеловке дом… С работой спешили… Шла суета… Пробегает мимо того места блаженный и под мышкой грязную рубаху несет. Увидел его один из рабочих и спрашивает: «Куда, преподобный, бежишь? Подожди…» — «Некогда, душко… Рубашечку надо помыть. Через полчасика пригодится…» Прошло полчаса. Этот же самый рабочий, от неосторожности упал с лесов и разбился насмерть. А блаж. Паисий возвращаясь назад и держа в зубах чистую сорочку, говорит: «Оденьте мертвеца, душечко. Это я для него рубашечку помыл».
Пришел старик-крестьянин с дочерью в Киев на богомолье. Дочь его, очарованная «красотами» монастырской жизни, дала в сердце своем обет поступить в монастырь. Внутреннее состояние души отразилось и на внешнем образе жизни: появилось черное платье, четочки в руках. С течением времени мысль эта под натиском мирской суеты и развлечения молодости испарилась и замерла. Через три года девушка снова прибыла с отцом в Киево-Печерскую Лавру. Четок в руках уже не было, и траурный цвет платья сменился пестрым нарядом. О. Паисий встречает их на Дальних пещерах и, хотя видит их в первый раз, обращается к дочери со строгим укором: «А четочки твои где? Потеряла, окаянная?! Сгубила, блудница несчастная! Забросила, овца заблудшая! Марш в монастырь скорей! Там твое место!» Пораженная таким обличением и угрызением совести, девушка снова вернулась к своим мечтам и поступила в монастырь.
Идет с докладом к наместнику правитель дел канцелярии Духовного собора Лавры иеромонах И-кий и, проходя мимо церкви, думает: «Экий я нехороший Стеш… И Псалтырь не читепо… Совсем рассеянно живу». А блаж. Паисий, стоя в толпе богомольцев, кричит ему: «Экий я нехороший стал… Недаром Софья Сергеевна[3] говорит: Паисий! Ты зачем Псалтирку читать перестал?» И поклонившись о. И-кию скрылся.
Крестьянин А-кой губернии Н., угнетаемый деспотизмом отца и притесняемый злобой мачехи, ушел навсегда из родительского дома и начал странствовать. Расхаживая по монастырям, он любил хорошо поесть, отчего сумочка его была набита сластями и всяким добром. Встречает его в Лавре о. Паисий и, как бы укоряя странника за излишество, говорит: «Эх! Странничать по миру хочу, а за еду дневную дорого плачу. И чайку у меня много и белья немало припас, — есть чем повеселиться в горестный час…» Все до капельки перечислил, что у странника в сумочке лежало. И, конечно, навел того на благую мысль — раздать свои припасы убогим да нищим.
3
Сестра известного публициста Аксакова, девица праведной жизни. Погребена на Дальних пещерах Лавры.