И сколько не отгоняли, о. Паисий все свое твердил. Испуганный о. Герасим, опасаясь сбытая слов блаженного, был особенно внимателен к себе. Но в 1901 году его назначили экономом Софийского митрополичьего дома, и здесь он опасно заболел. У него образовался рак в желудке, — врачи решили, что ему необходима операция. Больной был в отчаянии, но все-таки решился на это. И что же? Сейчас от операции и скончался.
Была зима. Идет в шубе отец эконом Лавры иеромонах Полихроний. Глядь, о. Паисий к нему, переодетый в какой-то кожух. Сел на снег и ну барахтаться, да снегом себя засыпать.
— Ой, ратуйте! Лихоманка забирает. Как осиновый лист трясет!
О. эконом был человек сердитый. Не раз о. Паисия пробирал. Стал и теперь прочь его гнать. А блаженный кланяется и подает о. Полихронию зеленую свечечку.
— Благоволите, душечко, принять эту свечечку. Скоро я совсем уезжаю! Далеко уезжаю. Скоро я совсем уезжаю! Далеко уезжаю. Никогда уже не вернусь назад. Прощай дорогая святыня. Прощайте братия и отцы!
Вскоре о. Полихроний простудился и серьезно заболел. По настоянию врачей уехал было лечиться к специалистам в Варшаву, но назад в Лавру так и не вернулся: там Богу душу отдал.
Инок, посвящающий себя на служение Богу, всецело отрекается мира и всего, яже в нем. Но забыть навсегда своих родных он не в силах. Поэтому, думы о том, как живут братья, сестры, отец, мать — зачастую проносятся в его голове и погружают в раздумье. Изредка получая от родных известия, инок утешается тем, что беседует с ними хоть письменно. Но известия эти не всегда радостны. В этих случаях блаженный старец притчами старался предупредить того или другого инока о случившемся несчастий в его родном доме.
Сидят однажды около келии иеросхимонах Самуил с иеромонахом П. и беседуют. Подходит к ним блаженный и, подавая каждому по горбушке белого хлеба, говорит:
— Отслужите, душечко, панихидку…
Вскоре пришло известие, что у о. С. умерла мать, а у о. П. родная сестра.
Проходит на хорах Великой лаврской церкви монах Тит, а блаженный встречает его и низко кланяется:
— Конечно, душечко… Ничто уж ей не пособит…
В этот же день скончалась у о. Тита мать.
Когда имело случиться в Лавре какое-нибудь происшествие или несчастье, блаженный Паисий всегда предостерегал кого следует притчами и побуждал к бдительности и вниманию.
Выходит из Великой лаврской церкви экклесиарх архимандрит Валентин. Блаженный перебегает ему дорогу и кричит:
— О, экклесиарх! Это все московские наделали. Московские — чертовские. Приехали, разломали, вынесли и прочь увезли.
О. Валентин хорошо блаженного понимал. Созывает церковных сторожей и советует им: «Будьте бдительны… О. Паисий что-то пророчит нам». И действительно, дня через два случилась бурная, дождливая, темная осенняя ночь. Приезжие злоумышленники, прикрываясь темнотой и шумом ветра и дождя, взломали в Великой церкви оконную решетку, обокрали денежный свечной ящик и безнаказанно смылись.
Скорби и страдания в жизни человека — это и есть настоящая, неподдельная жизнь. Иже не приимет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин, — говорит Господь (Мф. 10, 38). Без страданий человек не нашел бы на земле истинного удовольствия. Ибо от скорби происходит терпение (Рим. 5, 3). Недаром же и земная жизнь наша называется юдолью плача и сетования. И не было еще такого человека на земле, который не испытал бы в своей жизни мучительных скорбей.
Но скорби и страдания живущих в монастыре во много раз мучительнее, чем живущих в мире. В мире имеются для человека многочисленные способы к рассеянию скорбей, то в виде всевозможных увеселений, то в форме разнообразных забав и житейских дел. Но для инока один способ облегчения скорбей — слезы, упование, терпение и молитва. Правда, способ этот надежнее и прочнее перечисленных, но не все вмещают его.
Сам шествуя этим узким и прискорбным путем, блаж. Паисий отлично понимал его тяжесть. А потому в минуты скорби и печали был истинным другом и наставником и утешителем и для других.
Случится, бывало, какому-либо брату скорбь или уныние, блаженный — тут как тут. Лицо его полно духовного веселья и радости. Придет, утешит и всякие мрачные мысли и думы как рукой снимет.
Идет монах N по Лавре грустный, унылый и скорбный. Его жестоко обидели — хоть на свет Божий очей не показывай. А блаж. Паисий к нему:
— Чего грустишь, душечко? Вспомни Христа Спасителя. Как Его безжалостно били, как заушали, плевали на Него. И не Он ли претерпел позорную крестную смерть? А все ради кого? Ради нас, душечко.