Выбрать главу

Но трапезовали они всегда вместе.

Останавливая внимание на этом невинном, чисто детском поведении блаженного, невольно можно воскликнуть: «Аще не будете, как дети, не внидете в Царство Небесное!»

Сколько было старцу Феодору лет, никто не знал. Да и сам он не мог дать на то определенного ответа. Когда же старца отправили в больницу и там потребовалось узнать о его возрасте, то о. Феодор отвечал: «Когда Наполеон был в Москве, я возил русским солдатикам сухари. И было мне тогда 16 лет».

В больнице этой 90-летний старец вскоре ослабел и лежал в постели без движения. А блаж. Паисий частенько посещал его, читал больному правило и был для него истинным братом милосердия. Когда же старцу Феодору наступил последний час, блаженный отправился к свечарю за свечой, но пока возвратился с ней, о. Феодор уже отдал Богу душу.

Проживая в Китаевской богадельне, блаж. Паисий и сам частенько стал прихварывать. Сугубые долголетние подвиги юродства и постоянная многострадальная жизнь, часто под открытым небом и в стужу, и в жару, надорвали в конец его ослабевшее здоровье. Но укрепляемый силой свыше, старец старался ходить бодро и держать себя весело, и только в минуты припадка мучительного кашля, показывая кому-либо из братии свою исхудалую, надорванную грудь, взывал:

— Душко, ледку… Горит…

И чтобы дать своей изнуренной плоти временный покой, ложился в больницу отдохнуть.

Но такие «отдохновения» его были кратковременны: он вскоре выписывался из больницы и снова спешил на службу грешному миру.

По целым неделям не видя блаженного в Лавре, почитатели старца находили его в богадельне в Китаево.

Приехала к о. Паисию Игуменья одного из монастырей. Разом с ней прибыло несколько сестер и одна образованная, знатного круга, барышня N, имевшая намерение поступить в ту же обитель. Старец Паисий принял всех очень любезно и, обращаясь к барышне, говорит:

— Ты, душечко, молись, молись… Тебе большой подвиг предстоит. Подержи в руках палочку, подержи.

При обратном отъезде из Китаево, старица игуменья предлагает о. Паисию деньги и просит помолиться за нее. Но блаженный, приняв эти подаяние, отдает его барышне, а сам становится спиной к стене и, сложив крестообразно руки, в безмолвии закрывает глаза.

По приезде в свою обитель старица игуменья расхворалась и умерла. А на ее место единогласно была избрана сестрами барышня N, уже к тому времени принявшая пострижение в ангельский образ.

Так, значит, и сбылось предсказание старца Паисия о предстоящих ей больших подвигах.

XV

Наступил 1893 год. Незадолго до своей смерти приходит блаж. Паисий к своему племяннику и приносит ему свой образок Казанской Божией Матери.

— Прими, душко, иконочку. Это вам на благословение, я скоро умру.

Предузнав, таким образом, свою кончину, старец заботливо вычистил свою келию и, не желая оставлять будущим заместителям ее следов своего «нестяжания» повыкидывал прочь свою посудинку и черепки.

— Душко, подавай мою сумочку. Принеси палочку, — говорит он своему соседу.

— Что вы, о. Паисий? Опять от нас собираетесь? Куда?

— Далеко, душко, пойду. Больше меня не побачишь.

Помолился о. Паисий Богу и в Лавру пошел. «Вижу я, — говорит монах Иоиль, — блаженный на повозочке с иноками едет; на боку лежит и правой рукой под голову подпирается. «Здравствуйте, о. Паисий. Куда вы?» — «В Лавру, душечко, в Лавру. Помирать еду». Я засмеялся: думаю, старец шутит. — Но это уже была не шутка, а действительность. Это было в начале апреля или в конце марта месяца 1893 года».

По прибытии в Лавру блаженный еще более изнемог, и его поместили в братскую больницу на излечение. Отсюда он уже более не выходил, но с каждым днем все более и более изнемогая, 17 апреля волею Божиею тихо скончался, будучи напутствован перед этим Святыми Тайнами Тела и Крови Христовых.

В момент смерти блаженного часы показывали половину 12-го ночи. Опрятав тело скончавшегося старца и облачив его в иноческие одежды, больничные служители положили его в приготовленный гроб и поставили в церкви больничного Николаевского монастыря.

С рассветом вся Лавра, а за нею и все горожане узнали, что блаженного старца Паисия уже нет в живых. Великая скорбь объяла всех. Многие проливали изобильные слезы. Всем казалось, что со смертью этого дивного старца закатилась звезда настоящей иноческой жизни, ушла в вечность опора немощных и слабых духом и помощь убогих и сирых.

Одежды блаженного, в которых он прибыл в больницу, были разобраны нарасхват. Величественные свечи в память усопшего залили ярким светом всю церковь. Панихиды совершались одна за другой. В течение первого дня их насчитывалось до 40. Почитателей блаженного и богомольцев перебывало у гроба до 15 000 в один день. По причине такого громадного наплыва публики, которая буквально не отходила от гроба блаженного, ворота Лавры не закрывались до позднего вечера.