Выбрать главу

Юные клирошане-товарищи, видя в Прокопии такое усердие к св. обители и завидуя прекрасным качествам его неиспорченной души, задумали над ним забавно и зло подшутить. Они обманом и силой напоили его вином и, подобно сыну Ноя, поглумились над ним. Но он не воздал товарищам злом за зло, а чтобы наказать свою плоть за такой поступок, целых двое суток постился и молил Бога о прощении ему сего невольного согрешения.

С этого момента уединение и безмолвие стали главным и обычным правилом его жизни. Постоянно проводя свободное от послушания время в келии и оставаясь наедине с самим собой, он мог внимательно сосредоточиваться в своих помыслах и предупреждать малейшее греховное движение. Келия и одиночество служили для него средством к самоусовершенствованию духа, и страстные помыслы, не находя удовлетворения, — замирали и утихали совсем. «Сиди в своей келии, — говорил один старец, — и рассеянные мысли твои соберутся. Когда ослица привязана, осленок не скачет туда-сюда, а убегая на время, вновь возвращается к матери. Так и мысли монаха, постоянно пребывающего ради Бога в келии, — хотя и рассеиваются на время, но скоро вновь возвращаются к нему»…

Однако, преуспевая в добродетелях и восходя от силы в силу, Прокопий все-таки сознавал, что он не успел еще пройти через горнило искушений и бед, очищающих, как золото, душу человеческую. Мысль о том, что он далек еще от истинных подвижников Христовых и что не испытал от людей оскорбления и гонения, — постоянно занимала его. Ибо всякая злоба и огорчение, которое причиняли ему люди, под противодействием его смирения и терпения теряли для души его свою язвительность и горький яд…

Характер человека определяется тем, на какую сторону он склоняется. Если он будет на стороне духа, то он духовен. Если на стороне плоти, то плотян. Правда, не следует забывать и того, что дух и в плотяном человеке не погибает, а только порабощается плоти и как бы теряет право своего голоса, становясь рабом и изобретая для плоти всевозможные услаждения. Точно так же и в духовном человеке — плоть тоже не совсем исчезает, а лишь подчиняется духу и, теряя свои естественные права, работает не себе, а духу.

Бог не пребывает там, где царит плоть. Не имать дух Мой пребывати в человецех… зане суть плоть (Быт. 6, 3), ибо орган общения человека с Богом есть дух, который, если подчиняется плоти, не будет соответствовать своему великому и святому назначению. И если мы видим, что дух начинает понемногу проявлять свое превосходство над плотью, это означает, что дух чувствует приближение Божие. Когда же дух вполне освободится от подчинения плоти, Бог начинает Свое общение с человеком и пребывает в нем. Тогда начинается для человека одухотворение его души и тела, и, через это пребывание в себе Бога, человек делается свят и убегает греха…

То же самое видим и в жизни инока Прокопия. Когда плоть его стала подчиняться духу, сила Божия невидимо соединилась с ним. И по мере того, как внешний человек в нем тлел, внутренний — духовно жил и нравственно возвышался.

Когда же немощь начинала одолевать его и колебала твердость духа, Прокопий ободрял ее силой воли и утешал надеждой на милость Божию. Некоторые из братии, имевшие счастье быть соседями Прокопия по келье, неоднократно были свидетелями его ночных молитвенных подвигов и ожесточенной борьбы со своими помыслами. После чего в душе его наступал тихий мир, а за миром и радость о Дусе Святе…

III

Может ли человек учить чистоте нравов других, если сам нечист? В силах ли он отвращать от пороков других, погибая сам в беззакониях и грехах? Нет. Будите совершены, якоже Отец ваш Небесный совершен есть (Мф. 5, 48). Вот заповедь Спасителя всем нам, православным христианам. К выполнению этой заповеди стремился и подвижник Прокопий, денно и нощно совершенствуясь духом и сердцем. Побуждаемый сильной ревностью по Боге и пламенной любовью к Спасителю, и не довольствуясь соблюдением обычных правил поста, благочестия и молитвы, — Прокопий стал стремиться к тому, чтобы благоугождать Богу еще высшими подвигами. Тесен был его затвор в келии, но и этого ему было мало. Утончилось от поста бренное тело его, но и оно казалось ему буйным и опасным врагом. Ему глубоко запали в душу слова божественного Павла: мы буии ради Христа (1 Кор. 4, 10). Он постоянно размышлял о них и испытывал при этом неизреченную сладость в сердце, желание чего-то нездешнего, в этом мире не существующего, с природой мира сего не связанного. Ему хотелось шествовать путем праведных. А ведь праведные терпели голод, стужу, побои, раны, темницу и, не взирая при этом ни на какие страдания, воспевали псалмы и утешались надеждой на получение венца небесного…