Следует, впрочем, отметить, что определенная недооценка наследия Вольфа и его относительно слабая разработанность до недавнего времени были характерны и для западной историографии. Более того, исторические судьбы воль-фианства в России в каком-то смысле повторяли весьма непростую судьбу вольфианства в Германии и Западной Европе, где оно также сыграло неоднозначную роль в развитии философской мысли эпохи Просвещения, что, в свою очередь, было прямым результатом двойственности и непоследовательности философского учения Вольфа, глубокой и внутренней противоречивости его идей. Поэтому в предлагаемой книге мы уделили большое внимание непосредственному анализу и объективному изложению этих идей, дабы читатель смог получить максимально полное и адекватное представление как об их содержании, так и значении для развития европейской философии XVIII в.
С одной стороны, именно Вольф стал одним из родоначальников просветительского движения как в Германии, так и во многих странах Европы: его философия внесла огромный вклад в распространение принципов научного мышления, стала синонимом мировоззрения, направленного на прогрессивные преобразования во всех сферах общественно-политической жизни и культуры, на преодоление отживших феодальных и полуфеодальных социально-экономических отношений, религиозных предрассудков и догм и т. д. Но с другой стороны, попытки Вольфа связать традиционную метафизику с задачами нарождающегося просветительского движения и принципами современной ему науки, приспособить основные философские понятия к нуждам обучения и преподавания и использовать их в качестве инструмента достижения всеобщего блага и пользы для людей и т. п. привели к неожиданным и во многом противоположным результатам. Именно вольфовская система метафизики наглядно выявила общую ограниченность, односторонность и внутреннюю противоречивость рационалистической философии Нового времени, причем произошло это вовсе не потому, что Вольф всего лишь упрощенно систематизировал идеи Лейбница, а как закономерный результат самой его попытки «возжечь свет науки» в философии, т. е. прояснить ее понятия и представить их в форме строго последовательной и доказательной системы метафизики, как универсального синтеза всех знаний, накопленных за всю предшествующую историю философского и научного познания.
В итоге этой попытки многие внутренние недостатки традиционной философии стали более наглядными, а главное, были доведены до их логического предела, прежде всего обнаружился догматический характер ее исходных принципов и методов, их внутренняя противоречивость и непригодность для решения основных вопросов философского познания, что, в свою очередь, неизбежно имплицировало необходимость допущения бытия Бога, акта чудесного творения действительного мира и человеческой души, а также предустановленной гармонии между ними. Разумеется, такого рода догматические и теологические постулаты вольфовской метафизики не могли не вступить в глубокий конфликт с основополагающими принципами научного мышления и классического просветительского мировоззрения XVIII в., что и обусловило процесс постепенного разложения вольфовской школы и ее схождения с арены прогрессирующего развития научной, философской и просветительской мысли.