Что до Ромулы, то я выхаживал ее вместе со своей старой нянькой, вольноотпущенницей Еванфией, которая жила неподалеку от нас62. К счастью, девушка быстро оправилась от всех ужасов, что ей довелось пережить. Когда же ей стало легче, я первым делом отправился к Марку. Ибо должен был поблагодарить его и Владыку Урвана за наше спасение. Однако, когда я пришел к Марку, его не оказалось дома. Но я без труда догадался, где смогу найти своего друга-христианина. И не ошибся. Он был за городом, в катакомбах, вместе со своими единоверцами и епископом Урваном.
Я дождался, когда они закончат молиться. После чего подошел к епископу и упал перед ним на колени. Никогда прежде я, врач и римский гражданин, не преклонял колен ни перед кем из людей. Но этому человеку я был обязан жизнью. Хотя в свое время и отказался принять его веру.
-Встань, Луций. – произнес Владыка Урван, касаясь моей головы. – Благодари не нас, но Господа. Это Он спас вас.
Я хотел было напомнить ему, чем кончилась наша последняя встреча. И что сейчас мне стыдно за это. Но епископ опередил меня:
-Помнишь наш разговор, Луций? Ведь ты так и не ответил мне тогда… Готов ли ты идти путем жизни? Готов ли ты стать христианином?
-Владыко, я хотел бы сделать это. – ответил я. – Но…ведь я так и не смог полюбить своих врагов, как братьев. Я так и не решился идти путем жизни. Я оказался слаб и малодушен. И потому недостоин стать христианином.
Епископ Урван немного помолчал. А потом ласково произнес:
-Господь наш Иисус Христос приходил в мир для таких, как ты, Луций. Для тех, кто считал себя не праведниками, а недостойными людьми, нуждающимися в спасении и помощи. Да и сказать по правде, каждый из нас в этой жизни лишь учится жить по Христовым заповедям. Ведь христианами не рождаются, сын мой. Ими становятся.
…Теперь, на склоне лет, могу сказать: он был прав. Вот и я до сих пор лишь учусь жить по заповедям Христовым. Сколько раз мне это не удавалось… И мне стыдно и больно сейчас вспоминать об этом. Но я помню слова Святого Апостола Павла о силе Божией, которая совершается в человеческой немощи (2 Кор. 20, 9). И надеюсь не на свои силы, а на милость Господню.
***
…Потом мы еще долго говорили с епископом Урваном. А под конец он сказал:
-Твоя мать была бы очень рада узнать, что Бог услышал ее молитвы. И что ее сын скоро тоже станет христианином.
-Что? – изумился я. - Неужели моя мать была христианкой? А я и не знал этого…
-Да, она была христианкой. – сказал Владыка Урван. – Хрисия крестилась за четыре года до смерти. Мне выпала честь быть ее духовным отцом. Если бы ты знал, как глубока и сильна была вера твоей матери! Как она хотела, чтобы и ты познал Христа! Как молила об этом Господа! И вот теперь это сбылось, Луций. Вы с матерью снова обрели друг друга. В Господе нашем Иисусе Христе.
Я смотрел на епископа, веря и все-таки не веря его словам… И вдруг прямо за его спиной заметил знак, нарисованный на стене. Греческая «тау». Или наша римская буква «т». Точно такой знак был начертан в спальне моей матери, над ее изголовьем. Теперь я понял, что он означал. Изображение Креста Христова. Значит, моя мать и впрямь была христианкой.
***
Вы спросите, что произошло со всеми нами дальше? А вот что. Через несколько месяцев после нашего разговора с Владыкой Урваном он крестил меня. А потом и Ромулу. Она захотела, чтобы мы были неразлучны во всем. Да, мы с нею не только супруги, но и брат и сестра во Христе. И нас соединяют не только узы брака, но и вера. Что может быть крепче такого союза?
Вскоре после нашей свадьбы мы с Ромулой отпустили на свободу Сильвана и Домнику. Однако наши бывшие рабы решили не расставаться с нами. Сейчас они тоже – муж и жена. И вместе служат в приюте для бедных, который мы открыли в бывшем доме Аттилия Кальва. Дело в том, что, живя со мной на Косе, Сильван хорошо изучил медицину. Теперь он – известный в Риме врач. Особенно его любит простонародье. Потому что Сильван, помня о годах, проведенных в рабстве, особенно жалеет обездоленных людей: бедняков и рабов. Таких, каким когда-то был он сам.