С Руфом мы продолжали дружить даже после того, как я крестился. Ведь разве разница в вере может прервать настоящую дружбу? Конечно, сперва он искренне недоумевал, с чего бы это вдруг мне вздумалось креститься? Но однажды, в очередной раз заявившись ко мне в гости, Руф вдруг сказал:
-Вот что, дружище! Гляжу я на вас, христиан, и завидую вам. Какие вы счастливые! Всегда радуетесь, всех любите, на чужое не заритесь…не то, что мы! Слушай, я тоже хочу так жить! Научи меня вашей вере!
Знаете отца Руфа, который сейчас служит диаконом при Владыке Урване? Скажу по секрету, это и есть мой друг Руф… А об остальном спросите у него сами…
Вот и подошел конец повествованию о моих приключениях. О чем же еще вам поведать, друзья? Пожалуй, напоследок расскажу еще вот о чем.
После того, как Ромула обрадовала меня тем, что ждет ребенка, мы решили переоборудовать одну из пустующих комнат в детскую. Мы обошли весь дом в поисках подходящего уголка. И зашли в спальню моего отца. Туда, где на стене была нарисована Атлантида, гибнущая в морской пучине.
Сколько времени я не решался заглянуть в эту комнату! Потому что боялся вновь увидеть кошмарную картину, когда-то написанную моим обезумевшим отцом. Но удивительное дело: сейчас я смотрел на нее без всякого страха. Что случилось? Почему смерть вдруг перестала ужасать меня? Картина осталась прежней, даже краски на ней ничуть не потускнели… Выходит, это я стал другим?
К моему изумлению, Ромула разглядывала картину с любопытством. Но, как и я - без страха.
-Неужели ты не боишься смотреть на это? – удивился я.
Вместо ответа Ромула подошла к картине. И, приподнявшись на цыпочки, в самом ее верху провела пальцем две линии. Одну – сверху вниз. Другую – справа налево. Изображение Креста. А потом, не говоря ни слова, с улыбкой посмотрела на меня. И тогда я понял, что произошло с нами обоими. Мы перестали бояться смерти так, как боялись ее прежде, когда еще были язычниками. Потому что теперь стали рабами и чадами Господа Жизнодавца, Который Своей Крестной смертью даровал нам надежду на воскресение и жизнь вечную.
НАСЛЕДНИК ГЕРОЯ
«Как пошли наши ребята
В красной гвардии служить –
В красной гвардии служить –
Буйну голову сложить!»
(А. Блок. «Двенадцать»)
«…А после рассудят, кто трус, кто герой,
Что было всерьез, и что было игрой.
А после ответят на сложный вопрос:
Где правда, где шутка, где шутка всерьез».
(Джеймс Крюс. «Мой прадедушка, герои и я»1)
В истории семьи Гуркиных не имелось ничего примечательного. Это было самое обыкновенное семейство москвичей во втором поколении, предки которых еще до войны перебрались в столицу откуда-то с берегов Белого моря, и с тех пор жили там, позабыв о своей пресловутой «малой родине» и почти ничего зная о своих северных родственниках. Лишь два-три раза в год: на Новый год, Первомай и дни рождения Николай Гуркин обменивался открытками со своей одинокой и бездетной двоюродной бабушкой, Евдокией Степановной, жившей в каком-то тамошнем селе под названием Ильинское. Кем была и как выглядела эта женщина – он не знал. Потому что никогда ее не видел. Даже на фотографиях. Евдокия Степановна отчего-то никогда не присылала им своих фотокарточек… Возможно, она была похожа на покойного деда Николая, который приходился ей братом-близнецом. Что до ее почерка, по которому, как говорят, можно определить характер и даже внешность человека…то почерк у нее был самый обыкновенный – крупный, аккуратный, с немного неровными контурами букв, как нередко пишут старые люди. Неудивительно, что для Николая Гуркина эта женщина не представляла никакого интереса… Равно, как и его северные предки. За исключением, разве что, одного. Ибо этот человек был героем.