«…Вокруг со свистом проносились пули и снаряды. С берега Двины иноземные захватчики в упор расстреливали отважных красных бойцов. С каждым разом их становилось все меньше и меньше. Однако оставшиеся в живых тут же занимали место убитых собратьев.
-Товарищи! – из последних сил выкрикнул истекающий кровью комиссар Вендельбаум, поднимая над головой пробитое пулями красное знамя. – Пусть мы погибнем! Но дело революции победит! Умрем, но не сдадимся врагам! «Это есть наш последний…»
-«…и решительный бой!» - подхватил Степан Гуркин песню, бездыханное тело своего командира и выпавшее из его руки революционное знамя.
Под пение «Интернационала» «красная эскадра» медленно погрузилась в свинцовые воды Двины… Так погиб Степан Гуркин, храбро и беззаветно боровшийся за счастье родного народа. Однако герои не забываются. Жизнь и героическая борьба Степана Гуркина являются прекрасным примером для нашей молодежи, наших современников – строителей коммунизма. И правое дело, за которое отдал жизнь юный северянин, теперь продолжают люди нового поколения. Вечная слава героям!»
Николай разочарованно захлопнул книжку. Выходит, весь подвиг Степана Гуркина состоял в том, что он погиб вместе с пресловутой «красной эскадрой»… Честно говоря, он ожидал от своего предка чего-то более героического… Впрочем, разве это так важно? Его прадед – герой. И теперь он наконец-то узнал, в чем состоял его подвиг.
Увы, правнуку героя было невдомек, что он не знает о прадедушкиных деяниях ровным счетом ничего!
***
В пять вечера уставший от хождения по городу Николай Гуркин наконец-то сел на теплоход и отправился по Двине на родину предков, в Ильинское. Оказалось, что путь туда занимал около часа. От города до Ильинского теплоход приставал к берегу четыре раза. Самая первая из остановок носила странное название: «Гиблое». Неудивительно, что Николай поинтересовался у попутчицы, невысокой полной женщины средних лет, державшей на коленях корзину с выглядывавшим оттуда пушистым трехцветным котом, отчего эта местность так зовется.
-А кто ее знает! – отмахнулась та. – Наверное, оттого, что здесь болот много. Куда не пойдешь – везде болота. Одно слово: гиблое место…
-И вовсе не потому. – вмешался в разговор пожилой мужчина интеллигентного вида в старомодном поношенном пиджаке, на миг оторвавшись от газеты. – Здесь, молодой человек, во время гражданской войны белые потопили пароход с красноармейцами. Вернее, целую эскадру. Вот с тех пор это место и прозвали: Гиблое. Только теперь об этом мало кто помнит. Совсем наш народ свою историю забыл. А зря. История многому научить может…
Николай с любопытством смотрел на проплывавшие мимо высокие берега, поросшие высоким кустарником. Выходит, его прадед погиб именно здесь?
Тут, по закону жанра, требовалось бы погрузить героя в скорбь о славном предке. Или в глубокомысленные размышления о превратностях судеб народов и держав, а также о том, почему люди слишком быстро забывают своих героев… Однако Николая Гуркина занимал лишь один вопрос: на каком берегу стояла батарея интервентов, потопивших «красную эскадру»? На правом, более пологом, или на левом, крутом и высоком?
***
Сойдя на берег, Николай растерянно осмотрелся вокруг. Потому что совершенно не представлял, куда идти дальше. На всякий случай он вынул из кармана смятый конверт с последним письмом Евдокии Степановны. В обратном адресе была указана какая-то улица Юбилейная, дом 6. Вот только вопрос: «где эта улица, где этот дом»?
-А где тут у вас улица Юбилейная? – окликнул Николай стоявшую на пристани женщину на вид примерно одних с ним лет.