Выталкивая ее на периферию головы сознанием, чтобы она не мешала вам думать, вы начинает чувствовать, что она не уходит совсем, а остается сбоку от головы. Вы гоните ее изо всех сил, а она стремиться вернуться назад, занять место в центре вашей головы.
Однажды утром, проснувшись или вечером, ложась спать, вы можете обнаружить в этой зоне лицо того, чьего произведения эта зона и даже не его одного. Это будет целый букет старых и знакомых все лиц. Останется только сказать: "Ба!" (Только вы это скажете потом, когда от них избавитесь).
Я давно поражался совету экстрасенсов - как избавиться от подобной связки - они советуют промыться собственной энергией. Но такое промывание не дает знания. У меня оно и не устранило эту связку. Человеку нужно знать что произошло, почему он получил такую связку и как нужно было поступить. Если человек ответит на эти вопросы, связка уй
дет сама. Проще говоря, человеку нужно исчерпать ситуацию своим умом.
Другое дело, если человек ее получил, когда ум его был зажат, как это случилось у меня. Тогда нужно тренировать тело, не допускать грехов по Слову и ждать когда восстановится ум настолько, что сможет обдумать прошлое.
Именно сейчас я, наконец, смог осуществить свое желание, родившееся у меня 18 лет назад в армии. Начать заниматься брейком - особенно нижним. Совершенно новые движения, каких никогда не делал - это что-то потрясающее. Также договорился с руководителем -Алексеем -ходить один раз в неделю. Как показало время - это стало достаточным.
Придя с очередной тренировки по брэйку, я обнаружил причину ограниченности в движениях. Так как правый глазной нерв был хронически, в течение пятнадцати лет, пробит и помимо чужой плоти, пусть и духовной, вживившейся в него, но создающей в моей физической вокруг себя зону конфликта, так как я сам, получалось, отчуждался от себя, чувствуя чужеродное от верха маячка - то есть от верха ноосферы - духовного тела до правой пятки, на всем протяжении глазного канала за ним образовалась зона, куда я не проникал сознанием. Из- за этого я иногда не мог согнуться, когда возникали сомнения в необходимости этого. Тренировки разжимали эти зажимы.
Однажды на тренировке одна девушка из числа акселерированных стршеклассниц или студенток какого-нибудь училища после взгляда на мое, видимо, одухотворенное от успехов, лицо, легла на пол от потери сил. Конечно она могла отойти в сторону и лечь на мат или ДВП, на которых работали брейкеры, но она, судя по всему все делала там, где хотела это делать. Внутренне ей посочувствовав, я продолжил работу. Она, полежав какое-то время, встала, накопив сил.
Долгое время я также боялся смотреть людям в глаза, так как чувствовал, что мгновенно израсходую всю энергию на свой взгляд, обесточив голову.
Тренировался я обычно до нервного напряжения. Едва нервы начинали напрягаться, и я терял удовольствие от нагрузки, я заканчивал упражнение. Иногда, правда, на самбо приходилось работать через силу, чтобы не позориться и не выделяться, но это было надо. В конце концов и там, когда обстоятельства становились критическими, начинала болеть незажившая травма или получал новое какое- нибудь растяжение, я расходился со своим партнером, ища партнера полегче.
Самбо я начал заниматься в 1988 году. Позанимавшись года два, и
уйдя в академический отпуск в институте, я оставил и самбо. Продолжил заниматься им в 96-м году, встретив Виктора Ивановича Курашова - моего тренера. Он пригласил меня на секцию и дал самбовку. Но ходил я раздва в неделю, а то и реже, случались перерывы в месяц, а то и в несколько месяцев, на летние периоды, и когда попадал в больницу.
В этом году позанимался месяц в начале года, а потом опять оставил. Неожиданно стал вспоминать про самбо летом, когда все ребята разъехались, и секции не было. С сентября я уже рвался туда. Сейчас мне стало понятно почему у меня было такое, хотя и не холодное отношение к самбо, но не такое, как к гимнастике. Из-за неработающей головы я не мог запомнить ни одного нового приема больше, чем на одну тренировку, следующая тренировка начиналась с разминочной борьбы, а я хорошо знал всего 2 приема "А" и "Б" самбо, которые мне впечатались в голову тогда, еще в 1988 году. Все это время я был для парней сознательным мальчиком для битья, потому что мне ничего не оставалось делать, как просить их побросать меня, помня, правила единоборств, что прежде чем стоять, нужно научиться падать, а прежде чем прыгать, научиться стоять.
Сейчас же за 2 месяца я научился такому объему приемов, что когда мне случалось попасть в пару с новичком, не хватало тренировки, чтобы все ему показать.
И чтобы меня только бросали, меня теперь уже не устраивало.
Я рвался ходить на тренировки каждый день, когда почувствовал, что оптимальный вариант - раз в неделю.
В начале января сверху от рассасывающего маячка спустилась мысль продолжить заниматься боксом. А когда я пришел в центр эстетического воспитания, где шли тренировки, пришла мысль, заполнившая последний день свободный в моем расписании день недели - каратэ. Теперь вся моя неделя была расписана до отказа.
В самом конце переходного периода я поехал со знакомым больным на огород. Глядя на него, я вспомнил главные мои проблемы, которые у меня были после каждого посещения больницы, и о которых я давным-давно забыл - неусидчивость. Пойти на какое-то общественное мероприятие, где нужно сидеть - кино, лекция, концерт - пытка, к которой себя нужно принуждать, так как сидеть в одном положении больше нескольких минут спокойно было очень трудно.
Именно сейчас я смог умозрительно сформулировать почему я не мог и ходить только на одну секцию, хотя пытался это сделать с самбо и с
гимнастикой. Каждый вид спорта развивает определенные группы мышц. Именно это однообразие движений - ведь каждую тренировку нужно повторять одно и то же десятки и сотни раз, вызывало у меня забивание памяти и вообще желания тренироваться. А так как неделя - это законченный цикл жизни человеческого общества, тренируясь в этот цикл только один раз, в новом цикле я оставался свежим и готовым воспринять новое в каждом из своих видов спорта, и шел на тренировку как на великий праздник.
Другие тренера, напарники, другой вид нагрузки, методика проведения разминок, тренировок, другие залы. Я впитывал все как губка. Уже через пару месяцев после начала такой интенсивной жизни, то, что мне с трудом давалось сначала отдельными движениями, посыпалось из меня связками. Стала расти и продолжительность тренировок. До 5 часов в сутки.
Когда я его отчитывал за очередное нарушение Библии, у него, когда он оправдывался, вырвалось то, что я давно ждал от него услышать:
- Я завидую как у тебя получается.
Я работал, не сходя с места, а он бегал вокруг, суетился, начинал работу, бросал ее и т.д. Но теперь я знал, что я для него являюсь примером, и у него есть с кого его брать. Со здоровыми у него была отговорка - он больной. Но ведь я лежал в больнице вместе с ним. Когда я его спросил почему он не занимается спортом, он сказал, что врачи не рекомендуют. Ну, это не удивительно. Для того, чтобы это рекомендовать, многим из них нужно сначала бросить курить и познать радость активного образа жизни, а многим вообще узнать, что есть душа, и что именно она является первопричиной всех болезней и рычагом для выздоровления.
Например, Б.Ш. Раджниш, когда попал в подобное состояние, ежедневно пробегал до 16 миль не для силы и выносливости, а для обретения чувствительности телом. Если я всю жизнь играл в футбол, волейбол, баскетбол, это жило во мне и сейчас, но играть я не мог так, как тогда, потому что не мог понять кем я стал сейчас физически, не чувствовал свои конечности, их силу, то, чем, как не ежедневной тренировкой я мог дать им чувствительность, и свое оторванное от жизни чувство, ставшее пустой самоуверенностью, что я умею играть в эти игры, сделать реальной способностью.
Ведь чтобы знать себя нужно систематически заниматься одним и тем же, чтобы привыкнуть к себе.
Первая тренировка каратэ дала мне то, что мне на самом деле было нужно. Так как она была посвящена ногам, которые по большому счету я не тренировал так как хотел уже около полугода, эта тренировка опустила ту часть духовного тела, до которого я не доставал сознанием, ближе к голове, и теперь я стал осмысливать причиной чего было то или иное переживание или чувство.