В Евангелии сказано «просящему у тебя дай» (Мф. 5,42). Всякому ли просящему и обо всем ли? Если убийца просит одолжить ему яду, стоит ли ему давать? Но даже и не в столь крайнем случае возникает потребность в рассудительности.
Уже во втором веке в христианских преданиях возникают разномыслия по этому поводу. «Учение двенадцати апостолов» (Дидахе) — текст, быстро утраченный и вновь обретенный только в 19 веке — говорит: «Всякому просящему у тебя давай. Блажен дающий по заповеди, ибо он неповинен. Горе тому, кто берет! Ибо если берет, имея в том нужду, то он неповинен, а не имеющий нужды даст отчет, зачем и на что взял» (Дидахе, 1). Тем не менее, Дидахе призывает все же к некоторой осмотрительности: «Впрочем, об этом сказано еще так: пусть запотеет милостыня твоя в руках твоих, прежде чем ты узнаешь, кому даешь» (там же).
У многих позднейших отцов встречается совет давать без рассуждения: ты дай, а Бог управит.
Логика этой позиции такова: пусть даже я отдал деньги в дурные руки и облагодетельствованный мною человек дурно употребит мою милостыню Например, напьется и пойдет «для добавки» грабить ларек. Но это его грех, а не мой. Если же я ему не дам денег, он может именно поэтому пойти на грабеж. В таком случае моя неотзывчивость может стать побудительной причиной к преступлению. И тогда это уже мой грех…
И все же св. Василий Великий настаивает на рассудительности: «Нужна опытность, чтобы различить истинно нуждающегося от просящего по любостяжательности. И кто дает угнетенному бедностию, тот дает Господу, а кто ссужает всякого мимоходящего, тот бросает псу, который докучает своею безотвязностию, но не возбуждает жалости своею нищетой»[64]. Аналогично и мнение ветхозаветного мудреца: «Давай благочестивому и не помогай грешнику» (Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова 12,4).
Поскольку у святых разные советы — то пусть уж каждый христианин выбирает сам, как ему вести себя.
Я же могу облегчить или затруднить выбор постановкой еще двух ориентировочных вешек.
Первая: можно осмотреться вокруг себя и заметить человека или семью, которым заведомо хуже, тяжелее, чем тебе. И помогать этой семье, причем не разово, а постоянно. Стоит также понять, что нужда бывает не только в еде или платье. Детям и студентам нужны книги, нужна информация, которая отключала бы их от телепопсы и учила бы думать. Так что умный фильм и хорошая книга тоже могут быть милостыней.
Вторая вешка: милостыня должна быть настолько большой, чтобы потом тебя «жаба душила». Если твоя милостыня это всего лишь копеечка, то ты не человека пожалел, а просто свои карманы освободил от лишнего груза и брянчания. Тут нет жертвы, а значит, и любви к просящему. Серьезная милостыня — та, которую ты мог бы истратить на себя В таком случае при ее отдаче «ветхий человек»[65] в тебе начинает ворчать: «Зачем так много! Хватило бы и половины! А мы на эти деньги вот это вот себе бы купили!».
— Что для Вас значит быть православным диаконом, чувствуете ли Вы связь с Богом? Если да, опишите свои ощущения.
— На такие вопросы в православной этике не рекомендуется отвечать. Личный опыт не стоит выносить на публичное созерцание. В сектах — да, у них там любят рассказывать: я был неверующим, я был грешником, даже курил, но когда я принял «харе кришна как своего личного спасителя», с тех пор я больше не грешу, я — святой и даже курить бросил. Такого рода исповеди вызывают у меня нечто среднее между сочувствием и улыбкой.
— Что для Вас Бог, создавший все — некая персона, энергия или еще что-то? Разъясните тоже самое и про Дьявола.
— Это реальности, причем личностные. Как не может быть любви без любящего, так и не может быть ненависти без ненавидящего. После опыта зла, который был в двадцатом веке, особенно в нашей стране — я могу понять человека, который сомневается есть ли Бог на свете, но понять того, кто сомневается в существовании дьявола, мне гораздо сложней.
— Кого можно назвать религиозным человеком?
— Религиозным может считаться человек, который в своей жизни сделал хотя бы один поступок по религиозным соображениям. Не по моральным мотивам, а именно ради Бога. Скажем, стоял на пороге совершения какой-то подлости и остановился только потому, что вспомнил, что Бог этого не велит. Если хотя бы однажды такой поступок был в жизни человека, значит, религиозная тематика вошла в его жизнь.
Православный же человек — это тот, кто судит себя по заповедям Евангелия и церкви. Он, может быть, не всегда их исполняет — наверное, на свете нет ни одного человека, который бы эти заповеди во всех подробностях исполнял бы в каждой жизненной ситуации. Но если человек, согрешив, понимает, что он согрешил, а не оправдывает себя («это, мол, все делают, это нормально, это современно») — вот в этом случае это православный человек. Он смотрит на себя глазами Православия.
— Чем отличается жизнь верующего человека от жизни того, кто по каким-то причинам не нашел пути к Богу?
— Мир, в котором живет верующий человек, отличается от мира неверующего как мир человека, у которого есть цветное видение, от мира человека, видящего все в черно-белых тонах. Все дело в том, что для верующего человека любое событие, происходящее с ним, не равно себе самому. Все, что происходит в его жизни и вокруг него, это некая книга откровений — с осознанным, осмысленным сюжетом. Мир перестает быть случайным награмождением событий, случайной игрой социальных или иных атомов. Сквозь него начинает проглядывать замысел. Замысел, который надо стремиться осознать, понять.
К этому опознанию и стремится верующий человек. Не случайно первая заповедь, которую получил Адам, гласила: «Назови имена животных». Такова вообще задача религии — назвать, наименовать, то есть — очеловечить мир, который встречает человека. Человек очеловечивает мир тем, что видит в нем свои, человеческие смыслы, узнает в нем себя самого, видит свои интересы, дает всему свои имена. Мир перестает быть безымянным, равнодушным, когда в него внесены человеческие ориентиры. И тогда поток жизни, который проносится мимо нас, соотносится с нами. Религия — это дерзкая попытка считать всю Вселенную значимой для человека.
У религиозного человека душа нередко вздрагивает от того, что видит всецелую пронизанность нашей жизни Промыслом — хранящим и предострегающим. Вот я сейчас читаю книгу Патрика Бьюкенена — соперника Клинтона на президентских выборах 1996 года. Книга честная и трудная — «Смерть Запада». Цифры и факты о вымирании западных стран, о заселении их носителями совсем других цивилизаций… У истоков нынешней демографической катастрофы западных страна (в том числе и России) — разрешение абортов и антидетские пилюли (про революцию в системе ценностей разговор отдельный). Так вот, тот судья, который в 1973 году своим решением легализовал аборты в США, носил фамилию Блэкман («Черный человек». А тот врач, что придумал противозачаточные пилюли, носил фамилию Рок[66].
— Зачем нужно креститься?
— Чтобы умереть. Я считаю, что креститься взрослый человек может только тогда, когда он смертельно надоел самому себе. Крещение — это вопль к Богу: Господи, ну можно я стану другим, я устал от себя самого. Дай мне возможность быть другим.
В 70-е советские годы одна девушка так объясняла свое обращение к вере:
Она была на чьей-то день рожденной вечеринке. За столом оказалась неизвестная ей сверстница. Все было обычно. Но когда кто-то мимоходом упомянул о религии (что-то такое пошутил на религиозную тему), то реакция незнакомки оказалась очевидно и разительно отличной от реакции остальных участников застолья. Всем стало понятно, что это религиозный человек. Девушке задали прямой вопрос, и она просто и прямо ответила «Да». Секунда неловкого молчанья, и быстрая смена темы разговора. Для приличия на прощанье поменялись телефонами… Но ночь для неверующей комсомолки оказалась бессонной. Ее мучала мысль: «Если ты не позвонишь сейчас этой своей новой знакомой, то в твоей жизни уже больше ничего никогда не произойдет!».
65
В христианстве инерция греха называется «ветхий человек», а добрая, покаянно-евангельская новинка в человеке называется «новый человек во Христе». Их конфликт между собою хорошо показан Толкиеном в виде борьбы между Смеаголом и Горлумом (правда, тут сохраняющий в себе остатки человечности Смеагол по времени предшествует своему перерождению в тварь по имени Горлум).