Откр. 21, 8: «Боязливых же и неверных… и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою».
Откр. (22,15) говорит, что вне Града Божия будут «чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду».
Как видим, Писание упоминает о чародействе лишь как об одной из разновидностей тяжких грехов. Занятия чародейством — то, что вредит самому грешнику, но не то, что приносит беду тем, с кем этот несчастный грешник находится во вражде. Ничто в Писании не дает нам оснований считать, что колдовской грех соседа может повлиять на христианина.
Только Откр. (18, 23) предполагает, что от волшебства может быть вред другим. В этом стихе говорится о действии духа заблуждения и обмана, исходящем от Вавилона: «волшебством твоим введены в заблуждение все народы». Однако вспомним, что слово farmakon лишь вторичным своим значением имеет «волшебство». Первичное его значение — отравление, яд. Вавилон отравляет окружающие народы. Чем? Скажем ли на языке магии: мол, колдовскими чарами вавилонские колдуны подчиняют себе волю и умы окружающих людей? Скажем ли на современном жаргоне: Вавилон «зомбирует» их сознание? Или речь идет об отраве идеологической, о лжи, распространяемой из мировой столицы? Именно в последнем смысле понимает это место «Толковая Библия»: вина Вавилона «в волшебстве, то есть в его развращающей политике»[183].
Слово «чародеи» есть в славянском переводе Писания (2 Тим. 3, 13): «Лукавии же человецы и чародее преуспеют на горшее, прельщающе и прельщаеми». Русский текст говорит о «злых людях и обманщиках». Греческое gohteV может означать и колдунов, и шарлатанов. Латинский перевод говорит о seductores — «соблазнителях». Важно отметить, что как для апостола Павла, так и для его переводчиков опасность «чародеев» состоит не в том, что они «вредительствуют», а в том, что они вводят в заблуждение, соблазняют, прельщают. Поэтому вполне обоснованно свт. Феофан поясняет, что под чародеями славянского перевода «должно разуметь не волхвов и магов, а лица, очаровывающие представлением лжи красною и увлекающие в след ее… Лукавии человецы и чародеи будет посему: лукавые и обольстительные проповедники лжи»[184]. «Чародейство» опасно не своим «колдовским» наполнением, а тем, что оно несет с собой обман и прельщение.
Так что нигде в апостольских текстах нет призывов бояться силы языческой магии. И даже на страницах Ветхого Завета мы не видим магической власти языческих жрецов над Израилем. Например, мы видим, что Сатана испросил у Бога дозволения коснуться болезнью и горем Иова, но мы не видим, чтобы он это сделал через посредство языческого жреца или колдуна.
В новозаветные же времена о всех «порчах», «насланных болезнях» и «наговоренных продуктах» апостол Павел ясно сказал любителям «бабьих басен»: «Идол в мире ничто» (1 Кор. 8, 4). Участники сплетен про «порчу» должны сделать выбор: или для них вместе с ап. Павлом «идол есть ничто», или же для них сам апостол Павел есть ничто. Не стоит искать встречи с идолами. Нельзя соучаствовать в языческих молениях и церемониях. Но если язычник («колдун») что-то подложит мне в холодильник или в сумку или под порог — от этого не может произойти никакого духовного вреда для меня.
Итак, Писание не дает оснований для того, чтобы жить под страхом «порчи». В мире Библии немыслимы события, подобные следующему: «Одна женщина работала кладовщицей. И как-то одна сотрудница попросила ее подписать ей фиктивный документ, что учреждение якобы получило столько-то пищевого масла, а после этого масло потихоньку списать. Кладовщица была женщиной честной и на такой подлог не согласилась. Тогда сотрудница с угрозой ей сказала: „Ты у меня это масло всю жизнь будешь помнить“. После этого она сама или через чародеев навела колдовство, порчу на кладовщицу и дочь ее. Кладовщица заболела эпилепсией. И как-то ранней зимой она пошла на реку, лед под ней проломился, и она утонула. Дочь ее тоже стали преследовать бесы, она перенесла в жизни много несчастий и наконец пришла к священнику на отчитку, чтобы избавиться от действия колдовства»[185]. В этом мире нет Бога, но есть только бесы и их служители. И Бог столь бессилен, что не может избавить от колдовской мести человека, поступившего по совести и закону. И в таком мире жить поистине страшно.
Теперь обратимся к свидетельству Предания. Достовернейший голос Предания — это вероучительные определения Вселенских Соборов. Но ни в догматических определениях Вселенских соборов, ни в изложениях веры и вероучительных книгах нашей Церкви, ни даже в катехизисах и «Законах Божиих» — нигде в качестве части православного вероучения не именуется вера в «порчу» и в угрозу, устремляющуюся к нам со стороны языческих практиков.
Несомненно, что падшие духи могут входить в души и жизнь людей, сознательно к ним обращающихся. Несомненно, что христианин (крещеный человек), обратившийся к оккультному миру за каким-либо чудом, рискует получить «обслуживание по полной программе» — вплоть до одержимости. Спорен вопрос о границах влияния падших духов на жизнь нехристиан, если последние прямо к ним не взывают. Неясен вопрос о том, может ли один язычник магическим путем воздействовать на жизнь и здоровье другого язычника. Но если предположить, что по просьбе неких язычников падшие духи смогут контролировать жизнь и здоровье христианина, то встает вопрос — от чего же нас защитил и спас Христос? Богатства и земной власти Своим ученикам Он не дал. И вот оказывается, что на частицу Его тела, на церковную частицу (даже на «божественную больную») любая знахарка может наслать любую напасть… Утверждающие, что такая власть у язычников есть, просто хулят Христа.
Богословие — наука практическая. Помимо теоретических выкладок, я предложу для пастырского обсуждения очень простой вопрос. В московском Музее искусства народов Востока открылась «школа магии». Один из ее уроков описывается в газете «Мегаполис-экспресс»[186]. По уверению оккультистки, некий «Учитель», в Москве «исполняющий поручения своих зарубежных коллег», «совершил надо мной обряд раскрещения». Раскрещенная ученица, научившись оккультной практике, затем якобы смогла материализовать душу своего умершего мужа и даже зачала от него через два года после его смерти…
Предположим, что по прошествии времени эта «раскрещенная» ведьма решила покаяться и вернуться в Церковь. Должен ли священник крестить ее вторично? Священник должен проверить глубину ее покаяния — да. Уяснить меру решительности ее отказа от ее колдовского прошлого — да. Призвать ее к публичному отречению от сатаны и дел его — да. Наложить епитимью — да. Но должен ли священник перекрещивать ее? Перекрещивание означало бы, что сатана может налагать свою печать на человеческую душу с такой же силой, как и Спаситель, что он может изничтожить крещальный дар Бога человеку. Это означало бы признание того, что по влиянию на нашу жизнь Бог и диавол равномощны. Такое предположение было бы кощунством. И церковная традиция о подобных случаях говорит однозначно: как бы ни были велики грехи человека по крещении, но крещение не повторяется: «Верую во едино крещение во оставление грехов». И это значит,что нет у сил тьмы власти до конца стереть печать Христову в душе человека.
Кроме того, вопрос здесь стоит и аскетически. К чему приковано наше зрение, что мы переживаем острее: могущество нашего врага или силу нашего Господа? Вера в «порчу» и боязнь ее есть именно привязанность взгляда ко злу. Но если в поле нашего зрения не Бог, — значит, мы сами находимся в состоянии отпадения от Бога. И значит, тем беззащитнее мы пред стихиями падшего мира. Следовательно, чем более человек интересуется «порчей» и «сглазами», чем больше боится их — тем и в самом деле он дальше от Бога и тем доступнее он для предметов своего страха. Поэтому не колдунов надо искать, а Бога, не на «порчу» озираться, а Бога взыскивать.
184
Свт. Феофан Затворник. Толкования посланий апостола Павла. Пастырские послания. Псково-Печерский монастырь, 1995, с. 602.
186
Шабанова С. Тайна беременности Ларисы Клементьевой // Мегаполис-экспресс. — М., 1995, № 22, июнь.