Пиккетт некоторое время смотрел на него, прищурившись, наконец кивнул.
— А теперь она пуста. Верно?
— Верно. Пуста.
— В то же время, — улыбнулся Эндрю, — хотя чашка была полна два раза, выпил я только полторы чашки, но чашка при этом пуста. — Он перевернул чашку вверх дном, иллюстрируя сказанное. На столешницу упала одна коричневая капля.
— Кажется, я понял, — сказал Пиккетт, сделав какие-то расчеты в уме. Он прикоснулся к указательному и среднему пальцам левой руки указательным пальцем правой, словно тщательно обдумывая задачку. — Мой тебе совет: выкинь это из головы, никакой выгоды ты от этого не получишь. Можешь не сомневаться. В любом случае Эйнштейна тебе не догнать.
— Эйнштейна? Он тоже работал с чашками кофе?
— Нет, кажется, у него были чашки с чаем. И это не имело никакого отношения к чаепитиям, как в твоем случае. У него это было как-то связано с реками — высохшими реками, кажется. Он их вычислил.
— Правда? Эйнштейн? Читая по чайным листьям?
Пиккетт пожал плечами.
— Я так читал.
Эндрю это понравилось. Наука, как ни посмотри, была неплохим бизнесом. Один из родственников Розы много лет раскручивал лягушачьи мозги на центрифуге, явно надеясь обратить эти эксперименты во что-нибудь многозначительное. Один человек крутит лягушачьи мозги, другой измеряет кофе в чашке, а в один прекрасный день — что? Человек ступает на луну. Другой ступает в черную дыру и исчезает. Кто может знать, что получится из всего этого — к добру или к худу? Вот в чем заключался главный вопрос.
— Это как с бесконечностью поначалу, правда? Эта история с исчезающим кофе? Как представление о бесконечности пространства. Когда я был мальчишкой, я всегда воображал, что где-то там есть сеточная ограда, как в школьном дворе, где все кончается.
— Но ведь ты мог видеть, что за этой оградой. В конечном счете сетка…
— Не помню. Кофе? — Он поставил перед Пиккеттом оставшийся кофе и подвинул к нему чистую чашку. Пиккетт отрицательно покачал головой.
— Мне нравятся математические загадки, — сказал Эндрю. — В особенности если спускать их с небес на землю, где их можно применить к чашкам кофе и всякому такому. Не совсем бесприбыльное занятие для владельца ресторана.
Пиккетт кивнул, но выглядел он озадаченно.
— Знаешь, я не думаю, что она наполнялась дважды. Я думаю…
— Конечно, — перебил его Эндрю. — Конечно. Я и сам догадался — вчера ночью. Это языковой вопрос, верно? Что мы имеем в виду, когда говорим «наполнялась»? Мы имеем в виду пустую чашку, которая наполнялась дважды, или то, что в полупустую чашку доливали? Это очень похоже на слово «окно». Посмотри в новом Вебстерском словаре. Никто тебе не скажет, что такое «окно» — то ли непроницаемая фиговина, которая не пускает тебе в жилье воздух с улицы, то ли это дыра в стене. Ты можешь закрыть окно, а можешь войти в него, ты его можешь вымыть, а можешь разбить. А представь, как можно пролезть через что-то такое, что тебе не разбить.
Удивительная вещь — этот язык, я тебе скажу, а еще более удивительным он казался прошлой ночью после двух порций виски. Я поначалу решил, что провалился в тайну бездонной чашки кофе, вот только это, казалось, работало против меня. Я сразу же понял, что никакой выгоды не получу. Наоборот. Я наливаю две чашки, а клиент выпивает только полторы, из каждых двух чашек, что я наливаю, я теряю полчашки. А ты представь потери за год. Сколько это будет? Скажем, две сотни чашек в день два дня в неделю, и полчашки на каждые две исчезают, о чем свидетельствует математика. Это пятьдесят чашек в день коту под хвост, а если их умножить на… Мы будем закрывать заведение на праздники?
— И, может, на понедельники. По понедельникам все закрывается.
— Да, — сказал Эндрю. — Мы так или иначе не собирались открываться по понедельникам. В общем, я сбился со счета. Что мы умножаем на пятьдесят? — Эндрю покачал головой и пожал плечами. — Как бы там ни было, вот это я и хотел тебе показать. Я написал короткое объяснение и послал его по почте на программу «Мистер Уизард»[21], так, в качестве шутки. Дети любят всякие такие вещи. Только Розе не говори. Она скажет, что я попусту трачу время.
— Ничего я ей не скажу, можешь не беспокоиться. — Пиккетт сел на табурет и уставился в окно, а Эндрю маленькими глотками пил холодный кофе и изучал свой экземпляр «Гида Гроссмана». — А как люди будут находить тебя здесь, вдали от шоссе?
21
«