— Сколько ты хочешь?
Эндрю чуть ли не с грустью покачал головой и, ненавидя себя, похлопал ее по плечу.
— Понимаете, — сказал он, — если уж говорить совершенно откровенно, то шефу нужно заплатить за месяц вперед, а кроме этого купить медные миски для смешивания, кастрюли и сковороды. Ни на что другое он не согласен. А еще он настаивает на кофеварке эспрессо. Вы наверняка не будете возражать против этого. Кстати, чашечку сейчас не хотите?
— Ты что — уже ее купил? Эспрессо? Я думала, ты просишь деньги на нее. А ею, оказывается, уже пользуются.
— Нет-нет-нет. — Эндрю рассмеялся и театрально хлопнул себя по коленям. — Я имел в виду маленькую, которая по одной чашке варит. И еще вспениватель молока. Для ресторана нам нужно что-нибудь повнушительнее. Я думал, что подойдет большая чашка, а к ней еще одна с этими трюфелями. Ну и если вы настаиваете, то, скажем… две тысячи. У меня есть все основания считать, что к концу месяца изрядная доля этих денег вернется. Роза говорит, что мы почти готовы к приему клиентов, к концу недели она надеется все закончить. Я нарисовал плакат и пригласил человека, который повесит его над входом, чтобы с бульвара было видно. — Слова насчет возврата денег были формальностью. Тетушка Наоми никогда не просила возвращать ей деньги, что вызывало у Эндрю чувство вины, а потому он проявил двойную щепетильность, предлагая возврат денег, хотя и знал, что никакой возврат невозможен.
Тетушка Наоми устало и механически кивнула, жестом руки выпроваживая Эндрю из комнаты.
— Я сейчас сделаю вам кофе, — сказал он и вышел, насвистывая, спустился по двум лестничным пролетам в кухню. Он любил возиться с кофеварками, мельницами, вспенивателями, даже с термометрами, когда хотел, чтобы все было по правилам. Он засыпал зерна кофе в ручную мельницу на стене, установил измельчение на минимум и намолол почти полчашки кофейной муки, высыпал ее в корзиночку фильтра кофеварки-эспрессо с разогревом на огне. Через несколько минут по кухне начал распространяться великолепный запах, и густая жидкость цвета кофейной гущи в фильтре стала выкипать из глубин кофеварки, а его молочный вспениватель шипел, выпуская пар в отверстие для сброса давления. Он вспенил налитое на треть в кружку молоко, налил сверху кофе, а потом, прежде чем насыпать туда две чайные ложки сахара, вылил остатки кофе с гущей на медное дно сковороды в раковине, понаклонял в одну, в другую сторону. Через двадцать минут медь будет сиять, как новая монетка.
Он поставил кружку с кофе рядом с трюфелями, и тетушка Наоми протянула ему чек. Он видел, что количество трюфелей за время его отсутствия уменьшилось. Чековая книжка исчезла — тетушка прятала ее. Вместе с чековой книжкой в ее тайнике лежал маленький спиральный блокнотик, в который она месяц за месяцем записывала свои траты. Она не раз позволяла ему скользнуть взглядом по ее записям, возможно, тем самым давая понять, что все помнит.
Он заставил себя наклониться и поцеловать ее в щеку. Через две минуты он уже вышел за дверь дома и шел по улице в направлении банка. Две тысячи — в два раза больше той суммы, на которую он надеялся. А ведь он мог бы и три попросить. Но если бы он попросил, а она рассмеялась ему в лицо, то все бы его задумки с шоколадом и французским шефом пошли бы коту под хвост. К тому же, если бы она выписала чек на бóльшую сумму, банк вполне мог бы отложить выдачу денег на неделю для проверки чека. Их не вполне удовлетворяло то, как он ведет свои банковские дела. Банкиры не спешили спекулировать на сомнительных новых бизнесах. У банкиров было слабое воображение, вот в чем состояла истина. Еще одна истина состояла в том, что две тысячи не сразу пойдут на оплату счетов. А счета в последнее время накапливались очень быстро. Вполне вероятно, что некоторые из их кредиторов в скором времени начнут выражать недовольство. Но, с другой стороны, непримиримость кредиторов может вынудить тетушку Наоми еще немного профинансировать ресторан. Ее завещание ведь уже составлено. Когда Наоми умрет, все ее состояние унаследует Роза. И какая старухе разница, когда отдать им деньги — сейчас или ждать до самого конца.
Так что пока придется обойтись этими двумя тысячами. Если ему повезет, Роза никогда не узнает об этом до тех пор, пока в один мрачный день Наоми не достанет свой блокнотик и покажет Розе, за какого мота она вышла замуж. Но к тому времени Роза уже не сможет вспомнить, на что были потрачены эти деньги в каждом отдельном случае. Да, размер долга, который они набрали, конечно, ее поразит. Но такова жизнь. К тому времени будет поздно — что сделано, то сделано. Без этих долгов не будет никакой гостиницы, и определенно не будет никакого ресторана. Он вечно искал себе оправдания — это было у него в крови. В мире не было ни одного победителя, который не шел бы на риск. И на робость не купишь медных кастрюлей. Но над проблемой французского шефа ему еще придется поработать. Наклейка усов и бороды Пиккетту ничего не даст. Он слышал, что Беллфлауэре есть школа шеф-поваров, и на звонок им, чтобы узнать, есть ли у них свободные выпускники, уйдет всего несколько минут. Он может нанять одного на неделю, чтобы успокоить Наоми и Розу, а неделя закончится — выкинуть взашей и самому стать шефом.