В этот момент петля отцепилась от кровати, из-за чего Эндрю отбросило назад. От неожиданности он отпустил свое удилище и ухватился за водосточную трубу. Лестница поехала вбок к камфорному лавру так быстро, что он разжал руки и с криком упал грудью на ветки дерева, все еще цепляясь левой ногой за водосточную трубу. Ее оторвало от стены, а нижняя часть его тела тоже отлетела к дереву, и его ноги повисли в четырнадцати футах над землей. Он, весь дрожа, подтянулся, держась руками за ветку, услышал хлопки дверей, крики людей внизу, визг тетушки Наоми. Коты носились по крышам домов, будя соседей. Лаяли собаки.
Его трубка и лестница лежали на земле. Мешок из-под муки запутался в ветвях дерева. Он мог бы снова выбраться на крышу, если бы приперло, переползти на другую сторону, спуститься по водосточной трубе в задний двор. Все уже, конечно, знают, что в кровати его нет, но он скажет, что отправился следом за грабителем, гнался за ним, бросил в него камень и, может быть, попал. Этот воришка больше сюда и носа не покажет после всего, что случилось. Тетушка Наоми понятия не имеет, кто на нее покушался. Краткой вспышки света было недостаточно, чтобы ее глаза успели привыкнуть и увидеть его. Она не исключит его из завещания. Она поблагодарит его за ту роль, которую он сыграл. Она…
Луч света проник на дерево. Внизу на лужайке собрались люди: его жена, миссис Гаммидж, Пенниман. Все собрались. И сосед тоже — старик по имени Кен-или-Эд, как называла его жена Эндрю. Господи боже, без рубашки он был такой жирный — выскочил полуголый, сует свой нос в чужие дела, лучше бы своими занялся. В серебряном лунном свете этот тип походил на головоногого. Его плешь сияла, покрытая пóтом.
Внизу повисла тишина. Потом раздался неуверенный голос Розы:
— Это ты, Эндрю? Ты почему на дереве, дорогой?
— Тут какие-то странные дела творятся. Я удивлен, что ты ничего не слышала. Я никак не мог уснуть из-за жары и спустился вниз, вышел на крыльцо…
— Что ты сделал? — прокричала Роза, приложив ладонь к уху. — Спускайся. Мы тебя не слышим. Ты зачем вытащил лестницу?
— Ничего я не вытаскивал, — крикнул он. — Какой-то бродяга… — Но в этот момент в открытом окне появилась голова тетушки Наоми, ее глаза прищурились до размера десятицентовиков. Она вскрикнула и показала на него тем, кто стоял внизу.
— Я пойду к ней, — сказала миссис Гаммидж и направилась к дверям дома.
Эндрю всегда ненавидел эту фразу — «пойду к ней». Она его с ума сводила, а в особенности сейчас. В запасе у миссис Гаммидж была целая куча таких фраз Она всегда «протягивала руку помощи», «принимала близко к сердцу», «приходила на помощь», «пригождалась». Он увидел, как ее макушка исчезла под навесом крыльца. Хорошо хоть деньги за аренду платила вовремя… благодаря деньгам тетушки Наоми. Но тетушка Наоми постоянно напоминала ей о долгах, как напоминала, впрочем, об их долгах и всем остальным, и Эндрю знал, что миссис Гаммидж ненавидела эту ситуацию, пожиравшую ее изнутри. Но она была человеком ушлым и не позволяла эмоциям прорываться наружу. Роза была убеждена, что миссис Гаммидж — святая, она в любое время относила в мансарду чашки чая, играла по вечерам в скрэббл[13], пока тетушка Наоми позволяла ей выигрывать.
«Конечно, она позволяет ей выигрывать, — сказал как-то раз Эндрю. — Сочувствует этой женщине».
Роза так не считала. Она говорила, что со стороны тетушки Наоми это проявление щедрости, что объясняется ее природным милосердием. На самом деле ничего такого и в помине не было. Эндрю не сомневался в том, что за этим кроется какая-нибудь мерзость. Избавиться от тетушки Наоми? Оно того стоило. Пусть убирается. Вместе со своими деньгами. А они как-нибудь перебьются. Если бы им только удалось продержаться пару недель, пока не начнется туристский сезон, пока он не приведет в порядок кафе и не откроет его для клиентов. Вот тогда они будут ясно видеть дальнейший путь.
Его пробрала дрожь. Вдруг похолодало. Подул ветер с континента, тревожа листву на дереве, проникая под его хлопчатобумажную рубашку. В сорок два года лазание по деревьям давалось ему не так легко, как в десять. Перебраться на крышу дома с дерева Эндрю никогда бы не смог. Он оказался в ловушке. Но он не слезет отсюда, по крайней мере, пока не уйдут Пенниман и Кен-или-Эд. Настоящее стыдобище, а не голова. Тыква бородатая.
Вон он — стоит там внизу на траве, смотрит на петлю, прикрепленную к трубке. А в петле голова и плечи гипсовой статуи кота, глаза которого сверкают в лунном свете красным стеклом. Эндрю Ванберген рискнул своей жизнью и репутацией, чтобы в час ночи выкрасть этого крашеного гипсового кота с туалетного столика. Он пожал плечами. Такая судьба. В любом случае боги посмеются над этой историей. Пиккетт увидит в ней смешную сторону. Как и дядюшка Артур. Кен-или-Эд бросил кошачью голову в кусты и прислонил стекловолоконную трубку к одной из ветвей камфорного лавра. Он снова покачал головой, словно все это происшествие было выше его понимания, словно оно превосходило все худшие его предположения.
13