С площадки до Эндрю доносились бормочущие голоса.
— Так ты собираешься спускаться, дорогой? — спросила вдруг его жена, она приложила руку ко лбу и вглядывалась в ветки дерева.
Он подождал несколько секунд, потом сказал:
— Нет, не сейчас. Попозже. Подожду здесь. Этот человек может вернуться. Может быть, он сейчас прячется где-то тут неподалеку. Постойте! Это что там такое? Там, ближе к шоссе!
Кен-или-Эд размашистым шагом пошел прочь, крутя головой — не появились ли где бродяги. Пенниман посматривал вокруг, но без всякой уверенности, потом пробормотал что-то и направился в дом. Никого не найдя, Кен-или-Эд вернулся тяжелой походкой по улице на площадку под деревом. Он громко объяснил жене Эндрю, что, вероятнее всего, делал здесь бродяга при сложившихся обстоятельствах. В молодости он некоторое время занимался полицейской работой, сказал он, и это помогает ему в подобных обстоятельствах. Эндрю закатил глаза и навострил уши, его снова пробрала дрожь, на сей раз холодный ветер дул с океана. Со своего места он видел только макушку жены.
— Безусловно, помогает, — дипломатически заметила Роза, а потом, извинившись, добавила, обращаясь уже к Эндрю, устроившемуся на ветках дерева: — Не задерживайся там надолго. И не пытайся задержать его в одиночку! Зови на помощь. Нас тут достаточно, чтобы тебе помочь, так что никакого героизма.
Эндрю за это ее и любил. Она видела его насквозь, будто он был из стекла. Он это знал. Она ни на йоту не поверила его словам, но и на сей раз все спустила ему с рук.
Она заслуживала мужа получше, чем он. Он принял решение перевернуть эту страницу. И начнет завтра же. Может быть, покрасит гараж. Давно было пора его покрасить. Одна только мысль об этом погрузила его в депрессию. Он проводил взглядом Розу, которая последовала за Пенниманом, а когда они вошли в дом, закрыла входную дверь. Оставшись на площадке в одиночестве, Кен-или-Эд вскоре отправился домой, покосившись на дерево, словно не вполне веря, что там кто-то есть. После этого окно тетушки Наоми захлопнулось, и Эндрю остался один в рассеянном лунном свете, укрытый от посторонних глаз сенью листьев, прислушиваясь к унылым трелям ночных птиц и плеску океанских волн, набегающих на берег.
Семья Эндрю приехала сюда из Айовы, все они были голландцами с известными фамилиями. Их приехало несколько десятков: тетушки и дядюшки, всевозможные родственники и седьмая вода на киселе, в чьих родственных связах и сам черт ногу сломит.
Семья Розы была не менее многолюдной, только там к голландской крови примешалась еще и шотландская. Выросли они с Розой в Алтоне и поженились по любви. Они фермерствовали, выращивали кукурузу и понемногу передвигались на запад в Колорадо и Калифорнию. Семью разбросало по разным местам. Как в старых семейных записях, какие-то эпизоды были вполне ничего, и если ты в них промелькнул, то тебе повезло. Но были и такие — неинтересные даже для тех, кто в них появлялся, — и это что-то да значило. Эндрю был абсолютно в этом уверен. Бимс Пиккетт мог бы подтвердить. Они продолжали искать истину в мутной воде уходящих времен, отказываясь погружаться в эти дела с головой и быть унесенными в мрачное море потерянных воспоминаний. Так уж был устроен этот мир: крушение империй, первые страницы газет, бесконечное вранье, льющееся из телевизора. Все это было ничем, пустотой, отвлекающими маневрами.
Куда важнее были именно пустяки: форма бороды, неожиданные и вовремя подвернувшиеся деньги, найденные в старом, давно неиспользуемом бумажнике, подслушанный разговор между двумя рыбаками ранним утром под саваном тумана, когда один из них, вытащив из океана ловушку для крабов, обнаружил в ней написанную чернилами записку. Таков был тайный порядок вещей.
В Айове в 1910 году, почти за сорок лет до рождения Розы, ее семья жила на ферме. Всего их было двенадцать, включая громадную бабушку, которая была такой толстой, что ее пышные юбки застревали в дверях. Были еще тетушки и дядюшки — тетушка Розы Наоми в первую очередь. Неподалеку жил дядюшка Артур. Он был не совсем чтобы дядюшка, а скорее старый и верный друг, проживающий теперь в двух милях по бульвару Сил-Бич в пансионате для престарелых «Праздный мир».