Мы лежали в высокой траве и слушали через шлемовые мембраны тишину, да стрекот кузнечиков. А потом кто-то из наших опять стал долбить по подлеску, короткими, а Туганаев, - его и в скафандре можно опознать по здоровенному росту, - побежал, пригнувшись, на ту сторону. Но оттуда уже не стреляли.
Наконец я встал и обернулся к остальным. Среди примятой травы двое наших склонились над третьим. Неподвижная фигура, кровь на серой ткани скафандра, косая чёрная отметина на рукаве...
Умер майор Митяхин.
Батя.
Отец.
* * *
Зашуршала трава сзади - вернулся Туганаев с оторванным солдатским медальоном в руке. Тупо отчитался, глядя на батино тело:
- Убит. Один. Наш. В смысле, российская армия. Сержант Степанюк. - рука в перчатке покачала медальоном. - В обычном химкомбезе был. На лице язвы, кожа сухая, с трещинами. Лучевуха третьей стадии.
- Только один? - глухо спросил левый скафандр голосом Карпа и сел на землю, держась за грудь.
- Да.
- За что? - спросил правый скафандр голосом Кузи.
- За что... А ты видал, чтобы в нашей армии кто-нибудь в СЗО ходил? - ответил Туганаев, засовывая медальон в нагрудный карман. - Наверное, принял нас за тех, кто всё это развязал.
Помолчали.
- Что теперь?
- Возвращаться надо. - сказал Туганаев.
- Ты что, сдурел? Тут до зоны километров двадцать осталось!
- Нет никакой зоны. - здоровяк нехотя нагнулся и, поковырявшись, вытащил из рюкзака Бати радиометр. - Вот, гляди: здесь 340 бэр. А три дня назад, на буреломе, было 390. Сможешь сам посчитать, сколько переть до области с нормальным уровнем? Если такие вообще остались.
- Так что же мы, зазря сюда пилили?
- Не зря. Отрицательный результат - тоже результат.
- Да ну тебя на хрен, Тугай, с твоими результатами! - взорвался Кузя. - Надо пройти ещё хотя бы сутки. По плану. А вдруг и вправду через двадцать километров нормальная жизнь?
- И бабы, да?
- Слушай, не зли меня! Я хочу жить, как человек, а не как подвальная крыса! Это раз. А ещё у нас есть приказ. Это два.
- Мужики, я, похоже, не смогу дальше идти. - качает шлемом Карп. - Этот Степанюк мне в броню попал. Кажется, ребро сломано.
И показал прострел на груди. Уже залепленный пластырем.
Кузя повернул ко мне лицевой щиток, словно чтобы я мог насладиться собственным отражением.
- Санёк, ты - старшина. Что скажешь?
Туганаев и Карп тоже повернулись. С трёх зеркальных щитков на меня смотрел я сам - маленькое чучело в скафандре. В этот миг я вдруг почувствовал себя Батей. Странное ощущение.
- Скажу, что сначала майора надо похоронить. И сержанта этого... тоже. А потом рядовой Туганаев сопроводит раненого рядового Карпова в бункер. Я пойду дальше на северо-восток. А ты, Кузя, сам решай, что делать.
* * *
Господи, какая же радость была, когда мы нашли! Лезли на очередной холм, скользя по опавшей хвое и цепляясь за мёртвые ели. Кузя вылез первый, помню, как я поднимался и смотрел на его застывшую наверху фигуру. Будто памятник. А потом вышел сам и тут мне открылось... Живые леса, чуть колышащиеся на ветру кроны, зелень, такая яркая, словно нарисованная, а вдалеке - хуторок, хатки, ещё дальше - церковка с голубым куполом... Пролетел грач...
Мы постучали друг друга по плечам, а потом обнялись. Я услышал, как рыдает Кузя. И сам рыдал. А раньше никогда не понимал, как это можно - плакать от радости. Как тот чудак-путешественник. То была не просто радость. Настоящее счастье.
Очень хотелось сбежать вниз с холма, наперегонки, но пошли осторожно. Было бы глупо свернуть себе шею в двух шагах от зоны. От спасения.
* * *
Кузя отшвырнул радиометр и в бешенстве начал топтать одуванчики. Подбежал к берёзе и пнул её ногой. Потом сорвал с плеча "калаш", передёрнул затвор и с грохотом разрядил рожок в окружающие заросли.
- Хватит! - ору, - Хорош, я тебе сказал!
- Всё! Всё накрылось! Подстава! За что? За что, блин? Ненавижу! - ломает ближайшую ветку, и машет ею, пытаясь открутить и оторвать совсем, сдаётся. - Пошли, Санёк. Уходим отсюда!
- Надо дойти до хутора.
- Ты что, не видел? Почти семьсот бэр! Без скафандра - мгновенная смерть! Будь оно всё проклято!
- Но ведь сам посмотри...
- Здесь никто не живёт! И мы не выживем! СЗО лишь снижают радиацию, но не на сто процентов! Мы облучаемся уже сейчас. Короче, Санёк, как знаешь, а мне жить не надоело. Буду ждать тебя на холме, если там уровень пониже.
Подобрал радиометр и убежал.
А буквально через минуту с другой стороны, раздвинув малиновые кусты, вышел Иваныч. Так он мне потом представился. Сутулый мужичок с седенькой бородкой и весёлым прищуром.