Любовь к людям, провозглашаемая коммунистическим гуманизмом, не останавливается на милосердии, а идет значительно дальше. Она требует устранения такого положения, когда одни пользуются всеми благами жизни, а другие радуются, поймав крохи со стола „благодетелей“. Подлинная любовь к человеку заключается в создании условий для максимального удовлетворения его потребностей. И социализм не только выдвигает эту высочайшую задачу, но и успешно решает ее. В нашей стране ликвидирована эксплуатация человека человеком, а вместе с ней и классовое неравенство, являвшееся социальной основой богатства одних и нищеты других. Ликвидирована безработица — жесточайший бич трудящихся в капиталистическом обществе. Социалистическое общество проявляет отеческую заботу о детях, оказавшихся в силу тех или иных обстоятельств вне родительского дома, о больных и стариках, нуждающихся в постоянной помощи. В нашей стране давно исчезло как социальное явление нищенство — эта незаживающая язва многих капиталистических стран.
Спрашивается, что же является более возвышенным, более благородным: подать нуждающемуся „Христа ради“ кусок хлеба или создать для него такие условия существования, чтобы он мог жить своим трудом, не протягивая руку в унизительной просьбе о помощи? Ответ не вызывает сомнения.
Мы далеки от огульного охаивания тех, кто участвовал в прошлом и участвует теперь в некоторых странах в благотворительных мероприятиях. Многие из них искренне верят, что этим выполняют человеческий долг перед нуждающимися. Тем более что церковь поддерживала и поддерживает подобные иллюзии. Но благотворительность ни на йоту не меняет положения вещей в мире. Бедные остаются бедными, а богатые богатыми; одних грабят, другие „милосердствуют“, возвращая лишь тысячную или миллионную долю награбленного „возлюбленным братьям своим меньшим“.
Более того, проповедь благотворительности как средства преодоления имущественного неравенства в антагонистическом обществе вполне определенно служит реакционным целям. На примере деятельности современной католической церкви можно отчетливо видеть проявление давно подмеченной закономерности: чем сильнее гнет эксплуататоров и острее нужда трудящихся масс, тем „милосерднее“ церковь. Даже ведущие деятели католицизма уже не могут не признавать наличия в мире, в том числе в таких высокоразвитых капиталистических странах, как США, множество убогих, тех, „кто обречен на бедность, кто терпит от… голода, одиночества, безработицы и отчаяния“. Но избавление от этого реального зла капиталистического общества они видят в благотворительности имущих по отношению к нуждающимся, к убогим, провозглашая и тех и других „братьями и сестрами во Христе“[62].
Подобной проповедью церковь затушевывает сущность классового неравенства, порождает у трудящихся иллюзии о возможности улучшить свое положение за счет милосердия миллионеров, что отвлекает их от революционной борьбы.
Выказывая на словах заботу о нуждающихся, церковь в эксплуататорском обществе больше всего печется о сохранении и укреплении того общественного строя, который порождает голодных и нуждающихся.
Разоблачая реакционную роль христианской идеи благотворительности, В. И. Ленин писал: „Того, кто всю жизнь работает и нуждается, религия учит смирению и терпению в земной жизни, утешая надеждой на небесную награду. А тех, кто живет чужим трудом, религия учит благотворительности в земной жизни, предлагая им очень дешевое оправдание для всего их эксплуататорского существования и продавая по сходной цене билеты на небесное благополучие“[63].
Марксизм-ленинизм не просто видит страдания трудящихся масс в эксплуататорском обществе, но видит и причины этих страданий, кроющиеся в классовом неравенстве. Поэтому он отвергает благотворительность как средство установления справедливости в обществе и выдвигает на передний план борьбу трудящихся за социальное переустройство мира», за уничтожение реальных источников человеческих бедствий, за ликвидацию причин, порождающих нужду масс. «А борющийся пролетариат сам поможет себе»[64] — убеждал В. И. Ленин.
Говоря о содержании человеколюбия в христианском понимании, нельзя обойти молчанием вопрос о так называемых святых — подвижниках, великомучениках и др., жизнь которых католическая и православная церкви преподносят как пример проявления самой возвышенной любви к богу и к людям. Притом в культе святых в последнее время наметилось весьма примечательное новшество. На протяжении почти 19 столетий церкви возвышали прежде всего тех, кто всецело посвящал свою жизнь служению богу, отказывался от радостей жизни, от любви к женщине или мужчине, от семьи, кто отдавал свои силы распространению и укреплению христианства и даже принимал физические муки во имя веры, а также многочисленных юродивых. Но в их поступках чрезвычайно трудно было найти что-либо, соответствующее подлинному человеколюбию. В последние же десятилетия в связи с громадным распространением идей коммунистического гуманизма церкви вносят заметные коррективы в культ святых. Не отказываясь от многовековой традиции, они, тем не менее, все чаще поднимают на щит такие поступки своих приверженцев, которые в большей мере ориентированы на самих людей.