Изменив народному делу, зарождавшаяся немецкая буржуазия и ее религиозный идеолог Лютер отдались под покровительство наиболее могущественных светских феодалов Германии — владетельных князей. Эти князья подавили своими наемными войсками широко разлившуюся по Германии в 1525 году бурю крестьянской революции, а затем подчинили себе и реформированную Лютером церковь. Они захватили все расположенные в их княжествах церковные земли и стали по своему усмотрению назначать священников — пасторов. В интересах князей Лютер составил на основе библии подробное обоснование всех узурпированных ими прав. По Энгельсу, это был «настоящий дифирамб… лучше которого не в состоянии был когда-либо изготовить ни один блюдолиз абсолютной монархии. С помощью библии были санкционированы и княжеская власть божьей милостью, и безропотное повиновение, и даже крепостное право… Лютер, таким образом, предал князьям не только народное, но и бюргерское движение».
Возникавшая в Германии буржуазия отказалась от революционного союза с трудовыми массами, но, будучи экономически слабой и не объединенной в национальном масштабе, она должна была капитулировать перед многоголовым феодальным абсолютизмом князей. Поэтому и буржуазно-лютеранская реформация христианства получила незавершенный, половинчатый характер. Виной этому, говорит Энгельс, явилась нерешительность «наиболее заинтересованной партии, городской буржуазии…».[38]
Но лютеранская реформация, во всяком случае, установила в Германии «новую религию — именно такую, какая как раз нужна была абсолютной монархии».
По образцу германских княжеств лютеранство было введено и в небольших монархических государствах Скандинавского полуострова — Швеции и Дании, находившейся тогда в династической унии с Норвегией.
К. Маркс признавал прогрессивное значение реформации даже в ее лютеранской форме, заявляя, что революция в Германии «началась в мозгу монаха». Но вместе с тем Маркс чрезвычайно ярко вскрыл специфически буржуазный, эксплуататорский смысл произведенной Лютером церковной реформы. «…Лютер, — читаем мы дальше у Маркса, — победил рабство по набожно-ста только тем, что поставил на его место рабство по убеждению. Он разбил веру в авторитет, восстановив авторитет веры. Он превратил попов в мирян, превратив мирян в попов. Он освободил человека от внешней религиозности, сделав религиозность внутренним миром человека. Он эмансипировал плоть от оков, наложив оковы на сердце человека»[39].
По мысли К. Маркса, лютеранство, подобно всем новейшим разновидностям христианской религии, вредно главным образом тем, что оно стремится воздействовать на сознание, пытается подчинить себе рассудок. С победой лютеранства над католицизмом встал вопрос о необходимости вести борьбу уже не столько с властью духовенства, сколько с внутренними убеждениями верующих людей.
Значительно более ярко выраженным буржуазным протестантским вероучением явилось реформатство, или кальвинизм. Оно возникло несколько позднее лютеранства на территории экономически передовых кантонов (округов) Швейцарии — Цюриха и Берна. После гибели основоположника реформатства цюрихского священника Ульриха Цвингли (1484–1531) главным продолжателем и завершителем его дела стал Жан Кальвин (1509–1564), с именем которого оно по преимуществу и связывается. При Кальвине центром новой, реформатской религии сделалась богатая городская республика Женева, свергшая с себя верховную власть герцогов савойских и примкнувшая на автономных началах к Швейцарскому союзу. Женева играла в то время видную роль в международной торговле и славилась своей знаменитой ярмаркой. Именно здесь Кальвин нашел благодарную почву для разработки своей догмы, которая, по определению Энгельса, «отвечала требованиям самой смелой части тогдашней буржуазии»[40].
38
К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. II. Госполитиздат, 1952, стр. 94.
40
К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. II. Госполитиздат, 1952, стр. 94.