Христианство обещает человеку блаженство только при благополучном для него исходе будущего Суда. При неблагополучном исходе его ждут вечные муки. Но человеку хотелось бы быть максимально счастливым в будущей жизни, независимо от обстоятельств его земной жизни. Особый интерес для философа представляют неувязки в мышлении и языке. Через их разрешение осуществляется прирост знания. Приведём пример такой неувязки. Приятно ли блаженство? Если мы ответим на этот вопрос утвердительно, мы принизим значение блаженства для человека. Приятным может быть прикосновение, ощущение, впечатление.
Блаженство не подпадает под понятие приятного; приятное – благо несопоставимо меньшее, чем блаженство. Но о блаженстве невозможно сказать и того, что оно неприятно. Говоря, что блаженство приятно, мы недооцениваем его; точно так же мы переоценим приятное, если скажем, что всё, что подпадает под это понятие, – блаженство. Всё же «блаженство» и «приятное» не взаимоисключающие понятия. Блаженство можно считать высшей степенью приятного. Быть приятным и очень приятным не то же самое. Во втором случае поэтому мыслимо введение особого термина для обозначения испытываемого состояния, который не будет совпадать по значению с термином «приятное». Мы не скажем о красавице, что у неё приятная внешность. Она посчитает недооценённой свою красоту, если мы ограничимся таким комплиментом. Что для другой женщины комплимент, то для неё будет оскорблением.
О чём-то уместно сказать «приятное», о чём-то – «неприятное», и есть вещи, о которых мы не скажем ни того, ни другого, например, блаженство или любовь. И блаженство, и любовь слишком приятны, чтобы возможно было отождествить их с приятным. Суждения «Блаженство приятно» и «Любовь приятна» ложны, но из этого не следует, что противоположные им по смыслу суждения «Блаженство неприятно» и «Любовь неприятна» истинны. В отношении суждений «Блаженство приятно» и «Блаженство неприятно» недействителен закон исключённого третьего, по которому истинно либо одно, либо противоположное, а третьего не дано; третье в данном случае дано: «Блаженство очень приятно». И то же верно в отношении суждений «Любовь приятна» и «Любовь неприятна». Любовь не приятна – она очень приятна. Человеку необходимо каким-то образом отразить свои восприятия и переживания в слове. Но значение слова не есть что-то, что он способен менять произвольно. Значения слов подчинены универсальным законам становления значений. Эти законы определяют и формируют опыт обращения человека со словом, как законы математики определяют и формируют его опыт обращения с числами и формами.
Есть столько видов приятного, что пользоваться для их обозначения тем же словом логически неправомерно. Так возникает необходимость в разделении этих видов на разновидности. Сознание управляет этим процессом независимо от воли. Человек легко откажется от приятного в пользу более приятного, а от более приятного – в пользу ещё более приятного, а от него он охотно откажется ради самого приятного. Это и будет для него блаженство. Животные, даже стоящие на низкой ступени развития, не в меньшей степени способны различать между приятным и более или менее приятным. Пока различие между предметами очевидно, не возникает проблемы с их наименованием: они должны называться различно.
В споры о счастье и путях к нему, ведущиеся с незапамятных времён, дополнительный момент внесло христианство, отождествив наибольшее возможное счастье с посмертным блаженством и тем самым сделав поиск счастья на земле занятием второстепенным и даже бессмысленным. Если так легко, а именно через соблюдение заповедей (для протестантов – через веру), достичь высшего возможного счастья на небе, стоит ли уделять этому предмету столько внимания на земле, где счастье труднодостижимо, а кроме того, кратковременно? Но христианство может лишь обещать, но не может гарантировать христианину будущее счастье. Ему предлагается надеяться и верить. Надежда и вера тут взаимно обусловливают друг друга. Отнимем у христианина веру в будущую жизнь – и рухнет его надежда на будущее счастье. Лишим его надежды на будущее счастье – и мы сделаем его веру в будущую жизнь бессмысленной. Как никакая другая религия, христианство основывает свои догматы и требования на принципе надежды. Но человек хочет иметь уверенность, а не надежду, и он хочет быть счастливым здесь и теперь. Христианство поэтому возможно определить как разновидность гедонизма, непригодного для земной жизни.