Исследователи полагают, что «китайский буддистский помощник Алобэня использовал свое собственное понимание н воображение для пересказа идей Алобэня в соответствии со своими собственными мыслительными формами. Буддистское влияние здесь очень заметно» [Lee Shiu Keung 1973, с. 123]. На 'то указывает, в частности, попавшее в текст «Канона» упоминание о том, что жизнь всех живых существ такая же, как и жизнь человека. Изложение в «Каноне Иисуса Мессии» основ библейского вероучения с опорой на буддистский лексикон привело к тому, что по–китайски первые заповеди декалога были сформ) — лированы в неузнаваемом виде: «[Люди], воспринявшие Небесного Почитаемого (Б о га–Тя пьцзунь), есть [люди], воспринявшие учение [Небесного] Почитаемого. Сперва было послано все живое для поклонения всем дэвам ί 諸天 чжутянь), а Будде (Фо) установлено быть Буддой для принятия страданий» [Вэн Шаоцзюнь 1995，с. 91][23]. Можно согласиться с А.Моулом, написавшим в комментарии к этому фрагменту: «Прежде чем резко осудить автора этой странной версии (если моя догадка верна) первой заповеди, мы должны предпринять некоторые усилия, чтобы представить сцену, как персидский миссионер с малым знанием китайского языка и образа мышления пытается объяснить китайскому другу с его скромным даром к схоластике „Поклоняйся Богу своему и только ему служи'*. Я думаю, что еще более странные результаты, чем „поклоняйся дэвам и буддам и Будде стра–дающему», были порождены современными переводчиками, как миссионерами, так и мирянами, чья ортодоксия была выше подозрений»[Moule 1930，с. 60，примеч. 70]. Сходного мнения придерживается и современный исследователь Р.Ковелл, полагающий, что эта фраза из «Канона Иисуса Мессии» является скорее концептуальной ошибкой при переводе, чем сознательной попыткой политеистической адаптации христианства к буддистскому контексту. Эта ошибка сравнима с промахом иезуита Франсиско Ксавьера, использовавшего транскрипцию латинского Deus— Бог для христианской проповеди в Японии. Для японцев это звучало как daiso, т.е. «большая ложь» [Covell 1986, с· 31J.
В первоначальном периоде адаптации к китайскому цивилизационному контексту несториане опирались не только на буддистский лексикон, но и на конфуцианские социально–политические ценности. Первые итоги усвоения политических нравов Китая и дворцовой психологии обозначились в тексте «Канона Иисуса Мессии» в 中орме признания конфуцианского учения о почитании императора как высшего существа — Сына Неба. Неудивительно, что после указания о необходимости служения Богу — «Небесному Почитаемому» (Тяньцзуиъ) на втором месте оказалось служение земным властям — «мудрым верховным» (шэп шан)’ которые являются «божественными порождениями» (шэнь шэп) (см. [Вэн Шаоцзюнь, с. 91])[24]·
В «Каноне Иисуса Мессии» обращают на себя внимание «три дела» — служение Богу, правителю и родителям. В ветхозаветных десяти заповедях Моисея обязанности служения вышестоящему начальству не было. Подобное новшество можно достаточно уверенно истолковать как творческую адаптацию христианского вероучения к социально–политическому контексту н китайскому конфуцианскому учению о необходимости «служения Небу, служения правителю и служения отцу». Процесс адаптации несторианства к китайской этике проявился и в повышении статуса ветхозаветной пятой заповеди о почитании родителей, которая в «Каноне Иисуса Мессии» была передвинута на второе место. В ее формулировку «почитай и корми отца и мать» (сяо ян фу му) [там же, с. 92] вошло исконно конфуцианское понятие о «сыновней почтительности» 一 сяо.
23
Несколько вариантов перевода этого фрагмента на английский язык: Those who have received the Lord of Heaven and His teaching must first teach other people to worship all Devas. Then, the Buddha will be worthy of the name to receive the suiTenng…» [Saeki 1937, c. 134–135]; «[The Lord] first sent all living beings to worship all the Devas and Buddhas, and for Buddha【o endure sufTe–nngs» [Moule 1930, c. 60].
24
В переводе Саэки: «Now, all the Sacred Superiors are no other than gods born into this world» [Saeki 1937, c. 134].